Мусульманские страны в мировом сообществе

Сердцевина ислама - мусульманский Восток - имеет огром­ную геополитическую значимость, прежде всего, благодаря неис­черпаемым запасам нефти и газа. Здесь сходятся также основные воздушные и сухопутные коммуникации, связывающие Европу с Азией, и происходит интенсивное движение мировых капиталов. Словом, этот регион представляет собой одну из важных несущих конструкций современной системы международных отношений.

Хотя умма (араб.: народ, нация) и трактуется в мусульман­ской традиции как общность мусульман, народов и даже стран, мало кто ныне в мусульманском мире требует от приверженцев ислама, чтобы они жили в едином мусульманском государстве, или халифате. Но параллельно со строительством в странах му­сульманского Востока национальных государств и включением их в международную систему нарастала тенденция закрепить за «му­сульманским блоком» определенную политическую нишу на меж­дународной арене, утвердить религиозный компонент в сфере внешней политики мусульманских стран. Созданные там в разное время религиозно-политические объединения, базирующиеся на концепции мусульманской солидарности, попытались начать ко­ординировать различные аспекты жизни мусульман как в рамках отдельных стран и общин, так и в мировом масштабе. Речь идет о таких организациях, как Организация Исламская конференция (ОИК), Лига исламского мира, Всемирный исламский конгресс и др. Эти объединения постарались каким-то образом компенсиро­вать непредставленность мусульман в «мировом правительстве»: ни одна мусульманская страна не входит в «Группу 8», а мусуль­манин никогда не становился генеральным секретарем ООН.

Нельзя сказать, чтобы эти мусульманские организации ка­ким-то особым образом преуспели на поприще формирования осо­бой, мусульманской, внешней политики. Идея «единства и братст­ва всех мусульман» не смогла сблизить позиции участников в отношении большинства региональных и глобальных проблем. Солидарность мусульманских стран в рамках их организаций ос­тается в основном чисто символической, не влияющей на практи­ческую политику. Исламская составляющая внешней политики части государств БСВ (особенно это касается аравийских монар­хий) теоретически заставляет их отдавать приоритет распростра­нению ислама. Но на практике они занимают, как правило, доста­точно прагматичную позицию в своих контактах со странами Запада, Россией и с другими неисламскими государствами.

О том, что не происходит объединения «мусульманского мира» в той или иной форме на антизападной платформе, свиде­тельствуют, например, итоги военной операции против Ирака. Как и во время кризиса в Персидском заливе начала 1990-х годов, Сад­даму Хусейну не удалось добиться действенной поддержки со стороны мусульманских государств. Их правительства ограничи­лись лишь вербальными призывами решить проблему Ирака нево­енными средствами, но никаких решительных действий по проти­водействию войне они не предприняли. Более того, арабские монархии Персидского залива - ближайшие соседи Ирака - не слишком возражали против того, чтобы их избавили от багдадско­го диктатора во имя покоя и стабильности в своем нефтеносном регионе. Выразили они готовность и активно участвовать в после­военном обустройстве Ирака. Реакция арабской «улицы» была, правда, эмоциональнее, однако протесты и демонстрации быстро сошли на нет по мере того как достоянием арабской общественно­сти стала радость, с какой иракцы встретили весть о падении ре­жима Саддама Хусейна.

На первом месте для каждого государства остаются его жиз­ненные интересы, а не интересы мусульманского сообщества. Влияние «мусульманского мира» все больше связывается не с дея­тельностью каких-то надгосударственных религиозных организа­ций, а с активностью светских экономических или политических объединений, таких, как ОПЕК, Лига арабских государств, Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива и другие. Именно они превратились в важный канал влияния на мировую политику, обладают в ней определенным удельным весом. Тем более что такая активная политика нужна им: в целом, в 1990-е годы основанное на зависимости Запада от арабской нефти и ОПЕК глобальное политическое влияние арабо-мусульманского мира существенно снизилось.

Что касается «мусульманского Севера» - постсоветских рес­публик Центральной Азии и Кавказа, то народы этих регионов ма­ло сблизились со своими единоверцами в дальнем зарубежье, да и сам ислам не сумел здесь стать основой для устойчивых политиче­ских союзов. Между «мусульманским Севером» и мусульманским Востоком существуют серьезные различия, которые не позволяют рассматривать их в качестве единой мусульманской подсистемы: это два огромных и отличных друг от друга мира. Уровень рели­гиозности у постсоветских мусульман в разных регионах и у раз­ных народов резко колеблется; неодинаково воздействует религия и на их этническую или национальную самоидентификацию, а тем более - на их внешнюю политику. Исламские традиции здесь либо были подорваны, либо они подверглись такой серьезной транс­формации, что говорить об исламе как о факторе некоей надна­циональной идентичности не приходится. Значительно большую роль, чем религия, на постсоветском Востоке играют пережившие советскую власть субэтнические, клановые, патрон-клиентские отношения.

Если говорить о России, то она в силу исторической и куль­турной традиции взаимосвязи с исламом, многонационального и многоконфессионального состава российского государства, нако­нец, вследствие географического фактора не может позволить себе абстрагироваться от протекающих в исламском мире процессов. Россия заинтересована в поддержании в мусульманских регионах политической стабильности, что невозможно без ровных отноше­ний с мусульманским сообществом, в том числе и теми странами, где силен радикальный настрой. Между тем у России наряду с об­щими точками соприкосновения с «миром ислама» имеются и противоречия с ним.

Так, учитывая сложную религиозно-политическую структу­ру России, для нее неприемлема внешняя политика тех государств Востока, которые отдают приоритет мусульманскому фактору. Не устраивает Россию и поддержка со стороны ряда неправительст­венных мусульманских организаций БСВ сепаратистских настрое­ний и религиозно-политических движений экстремистской на­правленности («ваххабизма») среди российских мусульман. По-разному представляют в Москве и Стамбуле, какой должна быть система безопасности на Кавказе и как решать здесь застарелые конфликты. У России существуют разногласия с Ираном по вопросу статуса Каспия, а с ОПЕК она вообще конкурирует на ми­ровых рынках. Следовательно, хотя Россия и учитывает в своей политике исламский фактор, есть основания сомневаться в том, чтобы она резко изменила вектор своей внешнеполитической ак­тивности и повернула его в сторону «мира ислама». Географиче­ская расположенность и в Европе и в Азии не меняет для России того объективного факта, что она остается неотъемлемой частью Европы и христианского мира - как бы это кому-то не нравилось и какие бы новые издания «евразийства» ни пытались переломить эту данность истории и культуры.

Глобализация породила специфическую форму религиозно­го экстремизма, который вышел за страновые и региональные рамки, а потому представляет реальную угрозу международной безопасности. Все неправительственные религиозно-политические организации (НРПО), несмотря на кажущийся архаизм их устано­вок - больше продукт современной глобализации, нежели ислам­ского прошлого. Они используют в основном два международных языка - английский и арабский; идентифицируют себя как «му­сульмане», а не граждане конкретных государств; легко меняют места проживания, не будучи укоренены на какой-то конкретной родине или обременены родственными, племенными, этнически­ми, национальными корнями и связями. Например, палестинцы в беженских лагерях, откуда в основном и рекрутируются «живые бомбы» - смертники, не являются выходцами из сектора Газа или Западного берега; это - потомки беженцев войны 1948 г., превра­тившиеся в мигрантов и перемещающиеся по разным странам в поисках работы и средств к существованию.

Интернационализация экстремизма, его своеобразная глоба­лизация ощутима и во внешних признаках: лозунги, символика, риторика и даже одежда и рекламные ролики, записываемые непо­средственно перед террористическим актом, давно превратились в одинаковый для всех экстремистских групп ритуал, независимо от того, в какой части света они действуют - в Палестине ли, Афга­нистане, Чечне или Москве. Выкристаллизовались и объекты гло­бального экстремизма. Это - Израиль, США а теперь и Россия.

Усложнилась в современных исторических условиях международ­ная система действий сторонников религиозного экстремизма, где доля мусульманского элемента весьма заметна. Они научились умело комбинировать разные виды мотивов - от мистических до вполне земных, материальных.

Утратив постоянных «спонсоров», экстремистские органи­зации более активно подключились к нелегальной торговле ору­жием и наркотиками, что привело к их тесному сращиванию с международным преступным бизнесом. Две эти силы - скрываю­щиеся под религиозной личиной политические радикалы и между­народный криминал, заинтересованы в продолжении конфронта-ционных процессов, вооруженных конфликтов, поскольку в условиях нестабильности им легче получать прибыль. Следова­тельно, пока, к примеру, ближневосточный конфликт будет про­должаться, экстремизм будет получать мощную подпитку, а его «политическая элита», рядящаяся в одежды «защитников ислама» и поставившая на поток такое хорошо управляемое, серийно про­изводимое комбинационное оружие, как смертники, будет с выгодой для себя распределять неконтролируемые финансовые потоки.

Пока не чувствуется, чтобы «мир ислама» стал осознавать свою долю ответственности за мир и международную безопас­ность. Террористические акты против американцев и европейцев часто трактуются как «ответ богатому Северу со стороны бедного Юга». Отмежевания от терроризма в религиозном обличье еди­ничны и непопулярны, а если они и имеют место, то практически в основном только на официальном уровне, и то сопровождаясь ар­гументами о вынужденном характере такого рода акций. Это не означает, что мусульманский мир сплошь состоит из антиглобали­стов. Напротив, мусульманские страны крайне заинтересованы в глобализации. Она решает многие их проблемы, позволяя, в том числе, обрести свою нишу на информационном поле (телекомпа­ния «Аль-Джазира»), решать экологические вопросы, создавать предпосылки для безопасного развития путем подключения к международным организациям, которые ведут борьбу с незакон­ным оборотом наркотиков, людей, товаров и оружия.

Следовательно, несмотря на все побочные эффекты модер­низации общества, его прогресс и реформирование представляют собой необратимый и необходимый процесс, являясь двигателем технологического развития и основой благосостояния общества.

Это именно то, чего, главным образом, не хватает странам ислам­ского мира.

Дина Малышева, доктор политических наук

«Исламская цивилизация в глобализирующемся мире»,

М., 2011 г., с. 135-138.