Почему миссия христианизации поволжских татар провалилась
Фото: Ислам-тудей.
Татарские муллы были необходимы для исполнения важнейшей государственной функции – принятия мусульманами присяги, будь то «шерть» на верность русским царям или процедура, совершаемая в ходе судебных разбирательств. В любом случае присяга совершалась на Коране и требовала присутствия мусульманских духовных лиц.
Со своей стороны государство делало все возможное, чтобы ограничить их влияние на жизнь нерусских народов.
Само мусульманское духовенство в условиях жесткого давления со стороны государства демонстрировало умение приспосабливаться к меняющейся обстановке и использовать малейшую возможность для восстановления утраченных позиций. Даже в 40–50-е годы XVIII в. – период самой жесткой в истории России атаки на ислам – оно увеличивало число его последователей за счет языческого населения. Это были не только близкие татарам чуваши , но и калмыки Астраханской и Оренбургской губерний.
Провал миссионерских планов в отношении поволжских татар во многом объяснялся решительным противодействием со стороны мусульманских духовных лиц. Последние, в силу физического уничтожения и частично обрусения татарской аристократии, выполняли консолидирующую роль в татарском обществе.
Почему политика христианизации татар оказалась провальной?
Сумев привлечь эту влиятельную прослойку на свою сторону, самодержавие могло не только смягчать возможные антиправительственные настроения среди татар, но и приобрести мощный рычаг влияния на них. Поэтому не удивительно, что сначала завоевание доверия, а затем привлечение на свою сторону и использование в интересах государства мусульманского духовенства стало одним из приоритетов религиозной политики Екатерины II.
Эта линия отчетливо обозначилась в 80–90-е гг. XVIII столетия. Из 17 законодательных актов этого периода, касающихся ислама и представленных в Полном собрании законов Российской империи, в 13 рассматриваются вопросы, связанные с назначением на духовные должности, с деятельностью, обязанностями, награждениями и привилегиями представителей мусульманского духовенства.
Значимыми вехами в обретении контроля над ним стал именной указ от 28 января 1783 г. «О дозволении подданным магометанского закона избирать самим у себя ахунов», отменивший практику приглашения мулл из среднеазиатских государств, и указ от 22 сентября 1788 г. об учреждении Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС).
Здание Оренбургского магометанского духовного собрания. Фото из "История ислама в России".
Последнее задумывалось как орган, основной функцией которого являлось проведение правительственного курса среди мусульманского населения как внутри России, так и за ее пределами. По статусу оно было приравнено к средним судебным инстанциям империи, копируя их по организации и структуре. В Духовном собрании были свои «столы» и «столоначальники», присутственные дни, канцелярские служители, получавшие жалованье от государства, – словом, все бюрократические атрибуты.
Кроме контроля духовенства, в компетенцию ОМДС входили надзор за конфессиональной школой, регулирование семейно-брачных отношений, разрешение на принципах шариата наследственных споров и ведение метрических книг.
С появлением данного органа взаимоотношения власти с мусульманским духовенством приобретают очерченные юридические основания, постепенно выделившись в особую отрасль правовой деятельности, весьма динамично развивавшуюся в XIX в. Отличительной чертой этих отношений было явное доминирование российских властных структур.
Основным проводником правительственного курса выступало Министерство внутренних дел и его подразделения на местах. Формально по закону 1793 г. оренбургский муфтий и все три члена Духовного собрания избирались из числа казанских мулл. В действительности никаких выборов муфтия не проводилось: он назначался императором по представлению МВД, а члены собрания – оренбургским генерал-губернатором.
"История ислама в России" под общей редакцией Р.М. Мухаметшина
