Ислам в условиях новых социально-экономических отношений
Создание Духовного управления мусульман, а также развитие новых социально-экономических отношений поставили новые задачи в области конфессиональных отношений перед правительством России. Результатами новой позиции государства стали:
— юридическое оформление статуса мусульманского духовенства, до того времени существовавшего полулегально и создание его институтов на государственном уровне. Помимо Оренбургского Магометанского духовного собрания, в 1831 г. было учреждено Таврическое Магометанское управление в Симферополе;
— расширение сферы действия мусульманского права и передача в компетенцию мусульманских духовных органов решение вопросов наследования, семейно-брачных отношений, ведения метрических книг;
— разрешение мусульманскому духовенству осуществления миссионерской пропаганды на окраинах империи (самодержавие признало интегрирующую роль ислама и привлекало татарских мулл к «окультуриванию» кочевников казахских степей. Поволжские татары должны были стать преградой на пути проникновения в Казахстан исламских проповедников из среднеазиатских государств — Бухарского, Кокандского и Хивинского ханств.
Смягчение религиозной политики властей нашло воплощение в целом ряде законодательных актов, призванных продемонстрировать расширяющемуся мусульманскому сообществу России уважительное отношение государства к их религиозным чувствам. Среди них можно выделить серию указов 1840-х годов, результатом которых стала замена на российских орденах, вручаемых мусульманам, символов христианской веры (крест, фигуры святых и т.п.) изображением императорского орла и указ 1849 г., повелевший освобождать арестантов магометанского исповедания в пятницу от работ для совершения молитвы и др.
В 60-е годы XIX в. происходит серьезный поворот в российской национальной политике. После польского восстания 1863 г. включение национальных окраин в состав империи снова стало актуальным. К этому добавилась культурная-языковая унификация в форме русификации. Ужесточение позиции правительства по отношению к мусульманскому населению Среднего Поволжья происходит несколько ранее, что было связано с их негативным отношением к Крымской войне 1853–1856 гг. Определенную роль здесь также сыграли усиление процесса «отпадения» крещеных татар от христианства, появление новых модернистских тенденций в мусульманском сообществе.
В этот период ислам рассматривается правительством уже не просто как «инородное», чуждое православию вероисповедание, а как опасная сила для самой самодержавной власти. В связи с этим усиливается миссионерская деятельность. В действиях властей проявляется стремление раздробить Оренбургский муфтият с целью ослабления его воздействия на мусульман, поставить барьеры распространению влияния татарских мулл в восточных регионах империи, сделать мусульманское духовенство более зависимым от царской администрации путем введения образовательных и других цензов.
В орбиту идеологической борьбы вовлекается школа, со стороны государства предпринимаются попытки поставить образовательную систему мусульманских народов, традиционно находящуюся в ведении мусульманских общин, под контроль Министерства народного просвещения. Религиозными мотивами объясняется также запрет представителям татарской буржуазии заниматься предпринимательской деятельностью и владеть недвижимостью в среднеазиатских областях, установление ограничений для мусульман на преподавание в казенных учебных заведениях и занятие долж-ностей в органах местного самоуправления.
В этом положении ислам находился до начала XX в., когда обострение революционной ситуации вынудило правительство произвести некоторую либерализацию внутренней по-литики. В 1904 г. был подписан царский указ «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка…», где предусмотрены меры по пересмотру отношения «к инос-лавным и иноверным исповеданиям». Значимыми для мусульман документами стали Положение от 17 апреля 1905 г., расширявшее круг применения принципа веротерпимости. По этому документу не допускалось насильственное удержание в вере, а также переход в мусульманство не должен был преследоваться. Манифест 17 октября 1905 г. декларировал основные гражданские свободы, в том числе свободу совести. Эти и последовавшие за ними правовые акты, снявшие многие из существовавших ограничений для мусульман, отражали процесс постепенной переориентации российского общества и государственной правовой системы на принципы буржуазного права, ставящего во главу угла свободу личности. Однако данный процесс к 1917 г. не был завершен.
Что касается процессов, которые происходили внутри самой мусульманской уммы, то нужно отметить, что именно XVIII в. наметил поворот мусульманского сообщества России на путь современного развития. Но общественное сознание татарского этноса развивалось в тесной связи с традиционными исламскими представлениями и идеями. С другой стороны, структурные изменения в обществе, связанные с проникновением буржуазных отношений в Россию, обусловили общее направление социально-экономического развития по капиталистическому пути, что, в свою очередь, повлек¬ло существенные изменения в массовом сознании. Религиозно-политическая реакция мусульман России в начале XIX в. приняла две главные формы: возрожденчество и религиозное реформаторство. До середины XVIII в. этим двум направлениям предшествовали массовые народные движения, которые были пронизаны «царистскими иллюзиями» и идеализацией общинной демократии или надеждами на лидера, способного установить «царство справедливости».
Возрожденческие тенденции были обусловлены стремлением вернуть мусульман к той истинной вере, от которой они отошли. Сторонники этой тенденции ссылались на канонические труды мусульманских богословов, которых необходимо было придерживаться. Такая позиция, в первую очередь, исходила из того, что природа исламского вероучения абсолютна в своей божественной истине и поэтому незыблема.
Но мусульманское сообщество в этот период нуждалось не столько в религиозно-нравственном возрождении, сколько в социально-экономическом обновлении. Ему необходимы были более смелые идеи, способные возродить мусуль¬манское общество и предложить пути его всестороннего обновления.
Габденнаср Курсави, Каюм Насыри, Исмаил-бей Гаспринский, Шигабутдин Марджани явились основоположниками этого нового движения среди российских мусульман.
Джадидизм, определявший одну из основных тенденций мусульманской реформаторской мысли второй половины XIX— начала XX вв., служил именно этим целям. Возникший как реформа системы религиозного образования, он изна¬чально был призван выполнять более широкие задачи, выходящие далеко за пределы этой системы: мусульманское сообщество России нуждалось в новых ценностных ориентирах. Старая мусульманская школа давала знания, состоявшие из религиозных и моральных ценностей, которые считались вечными и самодостаточными. Другим формам знания, даже тем, которые были бы полезны в практических целях, в старых медресе уделяли мало внимания.
Джадидитские учебные заведения призваны были прилагать большие усилия к тому, чтобы навести мосты между современным (в том числе и западным) знанием и мусульманской культурой, внедрить современные науки в систему мусульманских знаний. Это означало внедрение элементов светской модели восприятия мира, основанной на принципах рациональности. Такой подход вызвал ожесточенные споры среди мусульманской интеллигенции, поскольку речь шла об использовании двух культурных концепций познания. Сторонники старого метода (кадимисты) резко выступали против джадидизма, видя в нем угрозу мусульманской культуре и мировоззрению.
В этот период религиозное реформаторство подтвердило приспособляемость ислама к новым условиям. Оно расшатывало основы устаревшего мировоззрения, подрывало господство догм и схоластики, традиционные нормы отношений между людьми утрачивали силу универсального и абсолютного регулятора. Тем не менее общественное сознание оставалось религиозным. До начала XX в. ему не было альтернативы в виде самостоятельной идеологии.
Мусульманские религиозные реформаторы, особенно во второй половине XIX в., все больше внимания уделяли национальной проблематике (например, К. Насыри активно обращается к проблемам народного творчества, литературного языка, этнографии народа; Ш. Марджани впервые предлагает научную концепцию происхождения татарского народа).
Присущее этому периоду формирование идеологии национально-освободительного движения начиналось с обращения к национальной культуре и возрождения интереса к национальному языку, с воскрешения памяти о былом величии народа, его «золотом веке», с воспитания чувства патриотизма и формирования национального самосознания, которые выдвигались в качестве основного фактора формирования нации.
Культура и просвещение мусульман России со второй половины XIX в. развиваются под преобладающим влиянием ислама, но постепенно приобретают и светские компоненты. Особый размах получает книгоиздательство: возрастает доля книг по истории, философии, фольклору, большими тиражами печатается учебная и художественная литература. Совокупный тираж напечатанных в городах России книг на языках мусульманских народов составил во второй половине XIX в. 27 млн. экземпляров, включающих более трех тысяч названий. За 1901–1917 гг. было издано около 47 млн экземпляров, на которые приходилось не менее 6,2 тыс. названий. К 1913 г. мусульманские народы по тиражу издания национальных книг вышли на второе место в Российской империи.
В системе образования также произошли кардинальные изменения. Продолжала расширяться сеть мусульманских учебных заведений. В Казанском учебном округе в 1894 г.
насчитывалось 1474 мектебов и медресе, к 1911 г. их численность достигла 1822. К этому периоду получили широкое распространение новометодные медресе, которые формировались под влиянием идей И. Гаспринского и Ш. Марджани. В новометодных школах, получивших широкое распространение в Поволжье к концу XIX в., учебно-методический процесс включал в себя такие базовые элементы, как звуковой метод обучения грамоте вместо буквослагательного, классно-урочная система, применение школьного оборудования. В медресе расширялся диапазон предметов: к традиционным религиозным предметам добавились светские дисциплины, в том числе русский язык.
Некоторые новометодные медресе («Мухаммадия» и «Касимия» в Казани, «Хусаиния» в Оренбурге, «Галия» в Уфе, «Буби» в Вятской губернии) по качеству своих учебных планов не уступали классическим гимназиям, отличаясь от последних только тем, что отдавали предпочтение арабскому и персидскому языкам перед латынью и греческим.
Первая русская революция дала мощный толчок развитию мусульманских СМИ. Выход в свет в 1905 году газет «Нур» в Петербурге и «Казан мухбире» в Казани стал новым этапом в развитии духовной культуры мусульманских народов, получивших долгожданный доступ к источникам информации. До 1917 г. мусульмане учредили и печатали до 100 газет и журналов. Наиболее популярными были газеты «Альислах», «Баян аль-хак», «Йолдыз», «Вакыт», «Казан мухбире» (Ка-зань), «Бурханы тараккый», «Идел» (Астрахань), «Иль», «Нур» (Петербург), журналы «Ад-дин ва адап», «Маалюмат», «Дин ва магыйшат», (Казань), «Шура» (Оренбург), «Ислах» (Астрахань), «Икътисад» (Самара).
После революции 1905–1907 гг. российские мусульмане предпринимали попытки идейно-политической консолидации. Они стремились выработать свое видение перспектив развития России и предложить свои политические проекты правительству. В августе 1905 года на Волге, близ Нижнего Новгорода, состоялся первый съезд мусульман России. Председательствовал Исмаил-бек Гаспринский, чьи мысли об объединении всех тюрок-мусульман России в одну организацию для успешной защиты своих интересов получили полную поддержку съезда. Было принято решение о создании партии «Иттифак-аль-муслимин» («Союз мусульман»), которая должна была всеми законными средствами бороться за отмену «всех ограничений, которые установлены в отношении мусульман действующими правительственными распоряжениями и административной практикой, и полного уравнения мусульман во всех правах: политических, гражданских и религиозных».
В 1906 году «Иттифак» принял устав, но не успел пройти регистрацию до начала выборов в I Государственную думу. Поэтому было принято решение об участии в выборах по списку кадетской партии. Избранными оказались 36 представителей мусульман. Во второй Думе, начавшей свою работу 20 февраля 1907 года, мусульман представляли 34 депутата. III Государственная дума избиралась по чрезвычайно ужесточенным правилам, в частности, избирательного права были лишены казахи и туркестанцы. В связи с этим только 10 представителей мусульман стали депутатами Думы. Думская деятельность представителям мусульманских народов дала возможность публично выразить свое отношение к национальной политике российского правительства, защищать интересы мусульманского населения в сфере образования и культуры, стала эффектно действующим каналом демократического влияния на внешнюю политику России.
Пик политической активности российских мусульман приходится на 1917 год. Именно в этот год прошли многочисленные съезды мусульманского духовенства, учителей, военных. Подходы мусульманских общественных движений к внутриполитическим проблемам наиболее четко обозначил Всероссийский мусульманский съезд в Москве в мае 1917 года. 770 делегатов представляли общины Поволжья, Центрально-Европейские губернии, Кавказа, Средней Азии, Казахстана и Сибири. Столь широкое представительство позволило съезду отразить в своих решениях все основные пожелания мусульман России в области религиозной, культурной и политической жизни.
В работе съезда приняли участие почти все видные политические лидеры российских мусульман: Муса Бигиев, Заки Валиди, Гаяз Исхаки, Шакир Мухамедьяров, Гумер Терегулов, Галимардан Тобчибашев, Убайдулла Ходжа, Ахмед Цаликов. На этом съезде заявило о себе движение женщин-мусульманок, организационно и идейно сформировавшееся на съезде женщин в апреле 1917 года в Казани. Делегат Салима Якубова была избрана в президиум съезда. Другая участница съезда Мухлиса Буби была известна как единственная женщина-кади из российских мусульман, избранная в состав Духовного собрания.
Главной задачей съезда стал поиск формулы самоопределения мусульманских народов. Одни делегаты считали приемлемой территориальную форму, по которой самоуправление нации должно было быть локализовано на определенной территории. Другие выступали за национально-культурную автономию, которая представлялась им эффективной формой противодействия национальному размежеванию единой уммы мусульман России. Съезд принял компромиссное решение, признав, что «формой государственного устройства, наиболее отвечающей интересам мусульманских народов, является народная федеративная республика, основанная на территориальных автономиях; для народов, не имеющих своих территорий — национально-культурная автономия».
В это же время мусульмане предприняли попытку возрождения своей государственности. Так, в Казани 22 июля состоялся Всеобщий мусульманский съезд, который провозгласил «Национально-культурную автономию тюрко-татар Внутренней России и Сибири». Исполнительным органом автономии стала Коллегия из 12 человек во главе с Садри Максуди. Были образованы ведомства просвещения, духовное и финансов. Местом своего пребывания Коллегия определила Уфу. В это же время завершились выборы в Национальное собрание (Миллят Меджлиси).
Оно начало свою работу 20 ноября. Национальное собрание избрало Садри Максуди своим председателем, он же возглавил исполнительный орган автономии — Национальное управление. Провозглашение Штата Идел-Урал было назначено на 1 марта 1918 г. В декабре 1917 г. состоялось обсуждение проекта конституции штата, параллельно шла работа по согласованию его территориальных границ. Но органы советской власти не допустили создания национальных государственных образований, которые отказывались признавать новую власть и социалистическую идеологию. В апреле 1918 года деятельность этой организации была запрещена.
Рафик Мухаметшин. "История ислама в России"
