Атеизм встал на пути познания мира
Сегодня, когда физики достигли границ материального мира и оказались перед безбрежным океаном трансцендентного, успешный опыт вековых духовных традиций в его познании может пригодиться современным ученым для их дальнейшего движения вперед. Религия, конечно же, предназначена не для этого, но упускать такую возможность было бы большой и неблагоразумной ошибкой.
Когда Наполеон Бонапарт спросил математика Пьер-Симона де Лапласа о том, почему тот в своей новой книге ни разу не упомянул Бога, известный ученый ответил: «Гражданин первый консул, в этой гипотезе я не нуждался». Долгое время подобная секуляристская установка была внутренним ориентиром развития всей европейской цивилизации и, в особенности, западной науки. В расколдованном ею мире (Макс Вебер) все меньше оставалось места для религии и в какой-то момент «Бог умер» (Фридрих Ницше), как тогда казалось, окончательно для европейского человека. Теология была дискредитирована, а религия объявлена устаревшим атавизмом истории. На подобных позициях атеизма и по сей день стоят многие наши современники, в том числе и некоторые блогеры и читатели «БИЗНЕС Online», если судить по их статьям и комментариям.
Атеизм пытается выставить себя частью научного мировоззрения. В действительности, атеизм — это вера, только с отрицательным знаком. Вера в то, что Бога не существует. Это такой перевертыш теологии. Наука же всегда агностична, нейтральна по своей сути. Вера/неверие в Бога — личный выбор каждого, а не следствие научного познания мира. Поэтому среди ученых есть, как абсолютно неверующие, так и глубоко верующие люди. Не наука определяет их отношение к Богу. «Наука оставила вопрос о Боге совершенно открытым, — говорил об этом лауреат Нобелевской премии по физике Макс Борн. — Наука не имеет права судить об этом». Данное обстоятельство объясняется тем, что Бог как предмет исследования не может быть конкретизирован, а значит, и невозможно сформулировать научную точку зрения на сей счет.
На атеистов можно было бы не обращать отдельного внимания. В конце концов, мы должны уважать чувства всех верующих без исключения, в том числе и их. Однако атеизм, который в свое время значительно помог ученым избавиться от многих устаревших догм, сегодня сам превратился в догму и по факту загоняет мировоззрение современного человека в такие рамки, которые ограничивают широту его мировосприятия, без чего немыслимо развитие ни науки, ни общества в целом. Давайте попробуем разобраться в этом.
Ученые нанесли удар по материализму, лишив мир причинно-следственной связи
Как известно, атеисты черпают свое вдохновение в материализме. Они считают материю первопричиной всего, что есть, основой, к которой в конечном итоге сводится (редуцируется) все остальное. Эта материя им представляется такой надежной глыбой, оперевшись на которую, можно отринуть все метафизические измерения реальности и прочие «придумки» невежественных религиозников, как они полагают, доживающих свой век в эпоху прогресса и науки. Разгадав тайны материи, считают безбожники, религиозная вера лишится своей основы, ведь для атеистов религия — это всего лишь царство «бога пробелов». Другими словами, когда наука полностью вскроет все законы мироздания, считают они, во Вселенной не останется больше потаенных уголков, питающих веру в Бога, и тогда религии окончательно придет конец.
Подобный сциентизм был особенно распространен среди ученых в XIX веке. Более того, в те времена многие из них считали, что уже смогли составить практически полную картину физического мира. «Будущим исследователям, — утверждал в данной связи американский физик Альберт Майкельсон в 1899 году, — остается лишь уточнять полученные результаты в шестом знаке после запятой». Но не тут то было. В XX столетии на авансцену научного поиска вышла новая — постньютоновскя, неклассическая — физика, опрокинувшая навзничь все наши представления о фундаментальных основах мира и наивную веру многих во всемогущество «научного» материализма.
Первый серьезный удар по привычным представлениям о реальности нанес Альберт Эйнштейн своей теорией относительности, поставив под сомнение незыблемость таких неприкасаемых прежде столпов мироздания, как время и пространство. Однако это были только цветочки. Пошатнулась лишь привычная картина мира, но не сам материализм. Настоящий ураган пришел из недр квантовой механики, особенно, в ее копенгагенской интерпретации. Здесь ученые с немалым удивлением обнаружили, что мироздание в своей основе будто бы не подчиняется законам здравой «логики», а как бы живет спонтанно, словно по прихоти. Другими словами, стал рассыпаться становой хребет материализма — принцип причинности (детерминизм). Также оказалось, что наблюдатель определяет результаты различных экспериментов, т.е. материальный мир определенным образом зависит от нас, от нашего сознания. А значит, представления об объективности и самодостаточности материи — это уже далеко не факт. Материализм при таком раскладе просто трещал по швам! Ученые пребывали в полной растерянности. Им нужны были ответы на свои же вопросы.
Деление на физичиское и психическое условно
Для того, чтобы разобраться с этими вопросами, прежде всего важно было отчетливее понимать: что такое реальность, с которой мы имеем дело? Какова ее природа? Такими же вопросами задавались и в других отраслях знаний, в том числе и в психологии, «науке о душе». Казалось бы, какое отношение эта гуманитарная дисциплина имеет к естествознанию? Как выяснилось, имеет, ибо помогает преодолеть однобокость сугубо физической картины мира. Первопроходцем в данном направлении стал один из создателей психоанализа Карл Густав Юнг.
Жизненный путь Юнга свел его с разработчиком квантовой физики, лауреатом Нобелевской премии Вольфгангом Паули. Они не раз встречались, подолгу беседовали, четверть века состояли в переписке. Все это позволяло им не только сверять друг с другом свое продвижение на пути познания реальности, но и по сути совместными усилиями строить целостное представление о ней. Как известно, Паули не спешил публиковать свои работы, отдавая предпочтение для обмена мнениями частной переписке и дружеским беседам. Его, похоже, совершенно не заботило, что многие его открытия и идеи остаются неизвестны для широкой общественности. Поэтому о конечных результатах сотрудничества Паули и Юнга мы знаем в основном из работ последнего, хотя в 90-х годах письма Паули, в которых он выражал свое научные тезисы на сей счет, также стали предметом изучения исследователей.
Итак, оказалось, что наше деление мира на внутреннее и внешнее, психическое (ментальное) и физическое (материальное) крайней условно. В действительности, мы имеем дело с единой психофизической реальностью, два аспекта которой — материя и Психэ — сходятся воедино где-то за пределами и ментального и материального, т.е. на более фундаментальном уровне, в точке, названной Юнгом архетипом, к осмыслению которого сам он пробирался в рамках глубокого изучения коллективного бессознательного. Одним из зримых выражений психофизического единства реальности, для обозначения которого Юнг использовал термин unus mundus («единый мир»), позаимствованный им из средневекового христианского мистицизма, выступают так называемые синхронистичные события, периодически случающиеся с каждым человеком. Речь идет о ситуациях, когда определенные элементы из «внутренней» и «внешней» сторон нашей жизни без какой бы то ни было видимой причины как бы перекликаются между собой, синхронизируются в смысловом отношении. Принципу синхронистичности Юнг посвятил отдельную работу.
Коротко говоря, ключ к тайне реальности лежит не в материальном и не в ментальном, но за пределами и того, и другого, т.е. в области трансцендентного, которое и является исходным фундаментом всего мироздания. Ученые по-разному выражали эту идею о существовании запредельного уровня реальности. Но главным становились мысль о вторичности материи, отказ от ее абсолютизации, что требовало пересмотра привычной материалистической картины мира. «Идея реальности материи, вероятно, являлась самой сильной стороной жесткой системы понятий XIX века, — говорил об этом один из основателей квантовой физики Вернер Гейзенберг, — эта идея в связи с новым опытом должна быть, по меньшей мере, модифицирована».
Все это означает, что окончательные ответы на вопросы о тайнах мироздания следует искать за пределами материальных форм действительности. Но как это сделать? Как выйти на уровень трансцендентного?
Древние ответы на новые вопросы
«Меня всегда восхищала близость древних учений Востока, — писал также Вернер Гейзенберг, — и философских следствий квантовой механики». Другими словами, люди древности на концептуальном уровне уже предвосхитили то видение мира, которое вытекает из современной науки. «То, что происходит сейчас, — говорил другой выдающийся физик Роберт Оппенгеймер о современной физике, — подтверждение, продолжение и обновление древней мудрости». Причем данный параллелизм, как его обозначают в литературе, наблюдается с разными культурами и религиозными традициями, прежде всего с мистическими школами Востока. В мусульманском мире в данном отношении можно выделить Ибн-аль-Араби, который в своем холистическом учении о «единстве бытия» (вахдат аль-вуджуд), как полагают, выразил ту же идею, что отражена и в таком понятии, как квантовая запутанность (несепарабельность), являющемся краеугольным камнем современной научной картины мира. Впрочем, возможно, более точным могла бы считаться менее известная доктрина имама Раббани вахдат аш-шухуд («единство свидетельствования»). Однако это уже детали, интересные лишь специалистам.
Юнг, кстати, полагал, что подобные параллели, коих огромное множество, являются не просто занятным совпадением, а прямым следствием психофизического единства мира. С его точки зрения, отзеркаливающие друг друга образы религии и концепты науки — это как бы двуликое выражение исходного архетипа, двухаспектное разветвление единой трансцендентной основы, так сказать синхронистичность в сфере идей.
Конечно же, «древняя мудрость» и современная наука — не одно и то же. В первой больше философии, чем науки. Представители духовных традиций не владели развитым математическим аппаратом, а потому не могли выразить свои знания на языке точных формул и соответственно перевести их в формат технологий, двигающих прогресс. Однако здесь важно другое: и даже не столько дублирование открытий науки и прозрений религии, сколько факт наличия иного надежного доступа, помимо науки, к аутентичному пониманию того, как устроена существующая реальность. Наука — важнейший и во многом самый эффективный способ познания мира. Но ее возможности все же небезграничны.
Сегодня, когда физики достигли границ материального мира и оказались перед безбрежным океаном трансцендентного, успешный опыт вековых духовных традиций в его познании может пригодиться современным ученым для их дальнейшего движения вперед. Религия, конечно же, предназначена не для этого, но упускать такую возможность было бы большой и неблагоразумной ошибкой.
Сами творцы квантовой физики осознавали подобные перспективы. Так, например, один из ее отцов-основателей, лауреат нобелевской премии Нильс Бор писал, что «мы можем найти параллель урокам теории атома в эпистемологических проблемах, с которыми уже сталкивались такие мыслители, как Лао-цзы и Будда». А другой известный физик Дэвид Бом в буквальном смысле слова отправился за ответами на вопросы, порожденные квантовой физикой, к индийскому духовному учителю Джидду Кришнамурти, на одну из книг которого он случайно наткнулся в Публичной библиотеке г. Бристоля. Вообще, начиная с середины 70-х годов, мыль о том, что современная физика может использовать потенциал древних традиций Востока для своего дальнейшего развития, все активнее озвучивается в западной физической литературе.
Религия и естествознание ведут совместную борьбу с неверием и суеверием
Впрочем, вполне возможно, что подобное офилософствование квантовой физики, которое и позволяет вывести ее на одну плоскость с древними учениями — всего лишь пустая интеллектуальная забава. И может быть, прав был физик Дэвид Мермин, который пресек вопрос своего ученика о концептуальном осмыслении результатов их работы фразой, ставшей знаменитой: «Заткнись и вычисляй!». Такого поворота нельзя исключать. Однако речь сейчас не об этом, а о подлинном призвании ученых.
Настоящий ученый всегда ищет истину. Ради этого он не боится выходить за рамки привычного, ломать стереотипы, пересматривать закостеневшие взгляды, будь они религиозные или атеистические. Паули, Юнг, Бор, Гейзенберг, Бом — все они являют образец именно такого интеллектуального мужества, на фоне которого некоторые наши республиканские ученые, напротив, предстают, порой, далеко не в лучшем свете. Не секрет, что часть наших академиков и докторов наук мыслит в том же духе, как рассуждали отнюдь не самые прозорливые умы в конце ХIX века. Они также полагают, что им уже почти все известно о научной концепции мира и потому шарахаются от религии и духовных традиций как от огня. Свой атеизм и материализм эти люди возвели в ранг незыблемых мировоззренческих идолов, отступление от которых объявляется ими непростительным грехом.
По моему мнению, именно снобизм и порождает затхлую атмосферу мировоззренческого догматизма, который может лишь усилить угрозу выталкивания Татарстана, и без того не давшего миру ни одного лауреата Нобелевской премии, на задворки научного мира. С косными псевдоучеными, цепляющимися за устаревшие догмы, ни о каком инновационном прорыве, над которым так бьется президент нашей республики, не может быть и речи.
Уже упоминавшийся лауреат Нобелевской премии по физике Вернер Гейзенберг писал: «Первый глоток из кубка естественных наук делает нас атеистами, но на дне сосуда нас ожидает Бог». Эта глубочайшее прозрение великого ученого говорит о том, что все мы — и атеисты, и верующие, и агностики — можем быть едины в своем стремлении познать общую для всего человечества истину мира. Вместо взаимного обособления гораздо продуктивнее действовать сообща. Вне всяких сомнений, от такого союза только выиграет каждый из нас в отдельности, а также углубится понимание и науки, и религии. И мне хочется верить, что всем нам хватит для этого интеллектуальной смелости. Вдохновляющим напутствием для такого единения могут стать слова другого основоположника квантовой физики и также лауреата Нобелевской премии Макса Планка: «Следует неутомимо и непрестанно продолжать борьбу со скептицизмом и догматизмом, с неверием и суеверием, которую совместно ведут религия и естествознание, а целеуказующий лозунг в этой борьбе всегда гласил и будет гласить: к Богу!»
Первый заместитель муфтия РТ
Рустам Батыр
http://www.business-gazeta.ru/readblog/3026/828/
