Ислам в СССР
После победы Октябрьской социалистической революции жизнь мусульманской общины бывшей Российской империи приобрела новые формы. На начальном этапе советская власть пыталась привлечь мусульман как активную часть общества на свою сторону, призывала их в качестве орудия пропаганды идей большевизма и социализма в страны Востока, а также использовала их в борьбе с другими конфессиями и социальными слоями немусульманского общества.
Для реализации этих планов в 1917 году в составе Наркомнаца был создан комиссариат по делам мусульман. Комиссаром по делам мусульман был назначен Мулланур Вахитов, а его заместителями — Галимджан Ибрагимов и Шариф Манатов.
В ходе Октябрьской революции и сами мусульмане сформировали немалое количество различных организаций. Среди них были такие организации, как Всероссийский мусульманский совет, Всероссийский мусульманский военный совет, Национальный парламент мусульман Внутренней России, Сибири и башкирского курултая и др. Руками членов Центрального мусульманского комитета (ЦМК) партия большевиков занялась устранением с политической арены этих противников советской власти. Вместо них в губернских и уездных городах, селах и деревнях создавались «органы пролетарской власти» в лице Советских мусульманских комиссариатов в городах и Советов деревенской бедноты — в сельской местности.
При содействии ЦМК шло подкрепление частей Рабоче-крестьянской Красной Армии. Мусульманские социалистические полки были созданы в Уфе и Казани, татаро-башкирские батальоны — в Казани и Москве, отдельные отряды мусульман-красноармейцев — в Астрахани, Перми и других городах России. Отношения с народами Кавказа устанавливались более медленными темпами: сказывалась географическая удаленность. Провести работу «с размахом» здесь мешало, в первую очередь, отсутствие регулярного сообщения. И все-таки при Центральном мусульманском комиссариате были открыты отдел горцев, Закавказский, а также Туркестанский и Крымский отделы. Все усилия ЦМК и вновь созданных отделов были направлены на то, чтобы увлечь мусульман Кавказа, Средней Азии и Крыма общей идеей классовой борьбы. Для достижения поставленной цели вновь разворачивалась деятельность пропагандистского аппарата. Однако отпечатанные воззвания и литература не всегда могли дойти до кавказских городов и селений. Планы ЦМК вскоре были нарушены окончательно, поскольку Горский отдел выделился в самостоятельную единицу при Народном комиссариате по делам национальностей.
В это же время осуществлялись попытки реорганизации мусульманской школы в духе времени. В июне 1918 г. был созван III Всероссийский съезд учащихся мусульман, который «принял платформу» Советской власти. Повсеместно открывались педагогические курсы для подготовки учителей, направляемых в мусульманские школы. При отделе просвещения Наркомнаца была создана Народная коллегия, на которую возлагалась задача «научного обоснования всех вопросов народного образования мусульман», а также «теоретическая разработка вопроса о мусульманском университете, Восточном музее и Центральной фундаментальной мусульманской библиотеке».
Грандиозные планы преобразования жизни мусульманской общины не были до конца реализованы в связи с гражданской войной. Вся территория Южного Урала, Поволжья и населенная мусульманами часть Сибири превратились в театр военных действий. Ситуация обострилась еще и в связи с тем, что большая часть духовенства оказалась на стороне политических противников советского государства.
Политика «военного коммунизма», начавшаяся в годы Гражданской войны, привела к массовым репрессиям по отношению к местному населению, особенно со стороны частей, укомплектованных в других регионах. Такие меры, как упразднение шариатских судов, религиозных школ, отбирание земель у мечетей, преследование духовенства, отпугивали верующих от советской власти.
По мере усиления «штурма и натиска» в реализации декрета в регионах традиционного распространения ислама возрастало недовольство среди верующих-мусульман. Даже коммунисты высказывались в пользу сохранения устоявшихся традиций и образа жизни своих народов, покоившихся на исламских догматах. Бюро мусульманской коммунистической организации «Гуммет» во главе с Н. Наримановым, Г. Мусабековым, С. Эфендиевым и другими в марте 1919 г. приняло решение рекомендовать низовым ячейкам подходить к выполнению декрета СНК «Об отделении церкви от государства» избирательно, «осторожно, дабы не затрагивать религиозных чувств» населения.
Подобное понимание проблемы присутствовало и у прагматически настроенных коммунистических и военных лидеров. Об этом телеграфировали Ленину Михаил Фрунзе из Средней Азии, Сергей Киров с Северного Кавказа. Они считали, что партия допустила крупные ошибки по религиозному вопросу, в том числе в отношении с мусульманами.
Один из лидеров национального движения мусульманских народов России Мирсаид Султан-Галиев сформулировал взгляды на национально-государственное строительство, на борьбу с религией, на революцию на Востоке, впоследствии ставшие теоретической основой концепций исламского социализма и коммунизма. При определении своей позиции по вопросу об антирелигиозной пропаганде он исходил из особенностей татаро-башкирского населения, ислама, показывал влияние социальной революции на расслоение мусульманского духовенства на «красных» и «белых». В работе «Методы антирелигиозной пропаганды среди мусульман» он писал: «Нужно открыто сказать, кому это следует, что мы никакой борьбы с какой бы то ни было религией как таковой не ведем, а лишь ведем пропаганду своих атеистических убеждений, осуществляя свое вполне естественное право на это».
В первые годы установления Советской власти под воздействием глубоких социальных перемен происходило разделением мусульманского духовенства на «черных» и «красных». Так называемые «красные» муллы становились на позицию лояльности в отношении к Советскому государству, чтобы избежать бесперспективной конфронтации с новой властью и удержать население под своим влиянием.
Но Сталин и его окружение занимали другую позицию. В июне 1923 г. состоялось IV совещание ЦК партии, где было осуждено малейшее отклонение от партийной линии в национальным вопросе. «Укрощение националов», произошедшее на этом совещании, имело серьезные последствия и для религии. Разгром, учиненный Сталиным в качестве первого «пробного камня», четко определил перспективы большевистской национальной политики. «Султангалиевщина» стала ярлыком для осуждения сторонников автономного развития у татар и других тюркских народов СССР, при этом их объявляли и «панисламистами». М. Султан-Галиев и его соратники были арестованы, подверглись судебному разбирательству, а в конце 1930-х многие из них были расстреляны.
В 1922 г. уже сформировалась политика властей, ориентированная на жесткий контроль над духовенством и его органами. Экономические свободы, данные в период нэпа, не должны были сопровождаться политическими свободами. Вооруженное антисоветское сопротивление в Средней Азии и на Северном Кавказе, боязнь политического альянса мусульманских народов даже под коммунистическими лозунгами неизбежно вели к стремлению центра поставить под свой контроль ЦДУМ и не допустить превращения мусульманских съездов в форумы своих политических оппонентов.
Трудноразрешимой проблемой для партийных органов в регионах традиционного распространения ислама был вопрос о преподавании вероучения. Административно-принудительное закрытие школ вероучения вызывало крайне негативную реакцию мусульманского населения. В этом деле партийно-государственные органы в течение нескольких лет принимали противоречивые и непоследовательные решения, изменяя порой свою тактику под натиском объективных реалий. Руководители регионов постепенно приходили к выводу, что борьба с исламом может вестись только культурными методами. Такая позиция не встречала понимания в центре.
В связи со складывающейся неспокойной ситуацией в области антирелигиозной борьбы среди мусульман Политбюро ЦК неоднократно обсуждало этот вопрос на своих заседаниях. В частности, 18 августа 1927 г. Политбюро заслушало вопрос «О мерах борьбы с мусульманским религиозным движением». В принятом Оргбюро ЦК (апрель 1928 г.) постановлении предусматривался широкий круг мер борьбы с ростом мусульманского движения.
Учитывая, что причиной увеличения числа мусульманских групп вероучения при мечетях является недостаточное развитие советских школ в национальных республиках, Оргбюро отметило: «Основой борьбы как против религиозного движения вообще, так и против групп вероучения должен быть ряд культурных мероприятий по улучшению наших советских школ...». В связи с этим были предусмотрены меры по изъятию термина «религиозные школы» из всех документов и по ограничению ознакомления детей с основами религии. В проведении в жизнь принятых мероприятий выделялись регионы, считавшиеся наиболее сложными — Северный Кавказ и Средняя Азия.
Наряду с административно-ограничительными мерами и мероприятиями культурного характера Оргбюро ЦК в апреле 1928 г. предусмотрело усиление борьбы против использования мусульманским духовенством съездов, курсов, института разъездных проповедников; запрет денежного и натурального обложения населения в пользу групп вероучения.
Однако практика дифференцированного отношения к мусульманским регионам носила эпизодический характер. Причем она, в общем и целом, была направлена на выполнение стратегической задачи — изживание религии. На фоне усиления администрирования, ужесточения режима происходило возрастание различных ограничений в области религиозных отношений. Итоговым законодательным документом стало принятие Постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г., которое с некоторыми изменениями действовало вплоть до 1990 г. В мае 1928 г. Политбюро ЦК предложило Президиуму ЦИК СССР «отменить закон ВЦИК о мусульманских религиозных школах, произведя эту отмену по предложению национальных республик».
Но мусульманское духовенство не собиралось сдавать свои позиции. В октябре-ноябре 1926 г. состоялся съезд духовенства в Уфе, который выступил с предложением расширения прав в области вероучения. Несмотря на внешнюю лояльность руководства ЦДУМ, было ясно, что его не устраивала политика советского государства. Тем более, что за этой организацией стояла довольно мощная сила: в 1927 г. ЦДУМ объединял 14 тыс. 825 приходов, что само по себе не могло не настораживать власти, рассматривающие каждую из общин как центр сопротивления политике партии.
В 1926 г. на съезд духовенства прибыли 437 делегатов и 265 гостей (Башкирия — 105, Татария — 78, Казахстан — 132, внутренние губернии РСФСР — 63, Уральская область — 21, Сибирь — 15, Узбекистан — 5, Кара-Калпакия — 3, Крым — 1, Северный Кавказ — 1, от китайских мусульман — 1). Обширная география участников съезда настораживала власти. ОГПУ удалось по всем основным вопросам провести желаемые решения и оказать влияние на кадровые вопросы. Однако руководство ЦДУМ сумело сохранить состав, избранный в 1917 г.
Конец 1920-х гг. был ознаменован ростом массовых антирелигиозных кампаний. Регулярно проводимые «антирождественские, антипасхальные кампании», антиисламские мероприятия в дни праздников «Ураза-Байрам», «Курбан-Байрам» в Средней Азии, Закавказье, Поволжье, борьба против язычества среди мари, чуваш, удмуртов приобрели агрессивно-репрессивный характер. Созданные разветвленные организации союза воинствующих безбожников и общества «Дахриляр» для татарского и башкирского населения в центре и на местах постепенно образовали своеобразную структуру по борьбе с религией. Союз безбожников (с 1929 г. — Союз воинствующих безбожников) выполнял роль ударной силы в репрессивно-принудительной политике государства в области религии, организовывая «безбожные пятилетки», социалистическое соревнование в пропаганде атеизма, в вытеснении религиозных праздников, в закрытии церквей и мечетей и т.д.
К концу 1920-х гг. эффективным механизмом стало резкое повышение налогообложения духовенства, сопровождавшееся лишением избирательных прав. Так называемые «лишенцы» становились в дальнейшем основными мишенями для репрессий в ходе коллективизации. Массовые депортации духовенства сопровождались закрытием мечетей, уничтожением литературы на арабской графике. Отчаявшись, муфтий Р. Фахретдин в письме всем членам ЦДУМ и Совета улемов убеждал их в пользу его закрытия, что, по его мнению, заставило бы советскую власть изменить свое отношение к религии.
В 1920-30-е гг. руководством страны осуществлялась целенаправленная деятельность по ограничению гражданских прав служителей культа, выражавшаяся в дискриминационной налоговой политике в отношении служителей культа, ограничении и запрете религиозного образования, лишения избирательных прав, запрещении распространения религиозной литературы. Кроме того, к мусульманским священнослужителям применялись меры административного и уголовного преследования. В период коллективизации многие из них попали в число раскулачиваемых.
После смерти в апреле 1936 г. муфтия Ризы Фахретдинова встал вопрос об избрании нового муфтия. В соответствии с уставом ЦДУМ это должно было произойти на съезде. Но муфтием был назначен Габдрахман Расулев, что фактически означало подчинение муфтията властям.
В итоге принятых мер в 1937 г. было закрыто 87% мухтасибатов на местах, из 12 тыс. мечетей закрыто более 10 тыс., от 90 до 97% мулл и муэдзинов лишены возможности отправлять культ, в Татарии осталось 1375 зарегистрированных религиозных объединений против 2550 имеющихся до революции; в РСФСР количество их за эти годы уменьшилось до 35%, а в СССР до 27%. По Дагестанской АССР количество всех закрытых молитвенных зданий к 1936 году составило около 50%, по Кабардино-Балкарской АССР — 59%, по Башкирской АССР закрыто 69% молитвенных зданий.
Рафик Мухаметшин. "История ислама в России"
