Пророк Мухаммад (ﷺ) как вдохновитель императоров и просветителей
В 16 веке перевод, публикация и предоставление Корана общественности было рискованным в Европе шагом, потому что Священное писание могло привлечь к исламской вере новообращенцев из числа христиан. По крайней мере, такой точки зрения придерживались протестантские городские советники Базеля в 1542 году, когда они ненадолго посадили в тюрьму местного типографа за подготовку публикации латинского перевода Корана.
Протестантский реформатор Мартин Лютер вмешался, но не столько для того, чтобы спасти проект, сколько для того, чтобы вывести отвратить людей от ислама: «Нет лучшего способа борьбы с турками, - писал он, - чем разоблачение «лжи Мухаммада», выставление ее на всеобщее обозрение».
В результате публикация в 1543 году сделала Коран доступным для европейской интеллигенции, большая часть которой изучала его, чтобы лучше понять ислам и бороться с ним. Однако были и другие, которые использовали чтение Корана, чтобы поставить под сомнение христианское учение.
Каталонский эрудит и теолог Майкл Серветус упомянул множество аятов Корана в своем анти-тринитарном трактате1 «Christianism Restutio» (1553), в котором он назвал Мухаммада (мир ему) реальным реформатором, проповедовавшим возвращение к чистому монотеизму, развращенному христианскими теологами путем изобретения извращенного и иррационального учения о Троице. После публикации этих еретических идей Серветус был осужден католической инквизицией в Вене и, наконец, сожжен своими собственными книгами в женевском доме Кальвина.
В период европейского Просвещения ряд авторов также представлял Мухаммада (мир ему) как героя антиклерикала; некоторые видели в исламе чистую форму единобожия, близкую к философскому деизму, а Коран - как рациональное ниспослание от Творца.
В 1734 году Джордж Сейл опубликовал новый английский перевод. В своем вступлении он описал раннюю историю ислама и идеализировал Пророка (мир ему) как иконоборческого антиклерикального реформатора, который разоблачил «суеверные» верования и обычаи ранних христиан, разрушил культ святых, святые реликвии и пресек власть продажного и скупого духовенства.
Перевод Корана, сделанный Сейлом, активно читался и ценился в Англии: для многих из его читателей Мухаммад (мир ему) стал символом антиклерикального республиканизма2. Идеи Корана распространились и за пределами Англии. Так, отец-основатель США Томас Джефферсон купил экземпляр у продавца книг в Вильямсбурге, штат Вирджиния, в 1765 году.
Как президенты США использовали Коран в качестве справочника по юриспруденции >>
Чтение Корана помогло ему понять философский деизм, превосходящий конфессиональные границы. (Копия Джефферсона, находящаяся сейчас в Библиотеке Конгресса, использовалась для приведения к присяге мусульманских представителей в Конгрессе, начиная с Кейта Эллисона в 2007 году)
А в Германии романтик Иоганн Вольфганг фон Гете зачитывался переводом версии Сейла, которая формировала его представление о Мухаммаде, как о вдохновенном поэте и архетипическом пророке.
Во Франции Вольтер также с восхищением цитировал перевод Сейла: в своей всемирной истории (1756) он изобразил Мухаммада (мир ему) как вдохновенного реформатора, который отменил суеверные практики и уничтожил власть коррумпированного духовенства. К концу столетия английский виг Эдвард Гиббон (заядлый читатель как Сейла, так и Вольтера) представил Пророка (мир ему) в ярких выражениях в «Истории упадка и падения Римской империи» (1776-89):
«Вера Магомета свободна от неясности или двусмысленности; и Коран - славное свидетельство единства Бога. Пророк из Мекки отверг поклонение идолам и людям, звездам и планетам, исходя из рационального принципа, согласно которому все, что восстает, должно падать; все, что рождено, должно умереть; то, что испорчено, должно разрушиться и погибнуть.
А создатель Вселенной - бесконечное и вечное существо, без формы или места, без вопросов и подобий, представляющее наши самые тайные мысли, существующее в силу необходимости его собственной природы и происходящее от самого себя, представляющее Собой моральное и интеллектуальное совершенство... Верующий философ вполне может перенять вероучение магометан: вероучение, возможно, слишком возвышенное, для наших нынешних способностей».
Но именно Наполеон Бонапарт очень близко воспринял образ Пророка (мир ему), назвав себя «новым Мухаммадом» после прочтения французского перевода Корана, который Клод-Этьен Савари выпустил в 1783 году. Савари написал свой перевод в Египте: там, в окружении музыки арабского языка, он стремился передать на французский язык красоту арабского текста.
Как и Сэйл, Савари написал длинное вступление, в котором представил Мухаммада (мир ему) как «великого» и «экстраординарного» человека, «гения» на поле битвы, человека, который знал, как внушать преданность своим последователям.
Наполеон читал этот перевод на корабле, который доставил его в Египет в 1798 году. Вдохновленный портретом Пророка (мир ему) как блестящего полководца и мудреца-законодателя, Наполеон стремился стать новым Мухаммадом и надеялся, что ученые примут его и его французских солдат, как друзей ислама, пришедших освободить египтян от османской тирании. Он даже утверждал, что его собственное прибытие в Египет было упомянуто в Коране.
У Наполеона было идеализированное, книжное, просвещенное видение ислама как чистого монотеизма: действительно, провал его египетской экспедиции отчасти объяснялся тем, что его идея ислама сильно отличалась от религии каирских ученых. И все же Наполеон был не одинок в изображении себя новым Мухаммадом: Гете с энтузиазмом провозгласил, что императором является «Мухаммадом мира», а французский писатель Виктор Гюго изобразил его как «Мухаммада Запада».
Сам Наполеон, сосланный в конце жизни на остров Святой Елены, писал о Мухаммаде (мир ему) как о «великом человеке, который изменил ход истории». Образ Мухаммада (мир ему) у Наполеона - это завоеватель и законодатель, убедительный и харизматичный. Он напоминает самого Наполеона - но более успешного и свободного.
Мухаммад (мир ему) был упомянут как один из величайших законодателей и в 20 веке. Адольф Вайнман, американский скульптор немецкого происхождения, изобразил его на фризе 1935 года в главном зале Верховного суда США, где Пророк (мир ему) занимает свое место среди 18 законодателей. Различные европейские христиане призывали свои церкви признать особую роль Мухаммада (мир ему) как пророка мусульман. Католики-исламисты, такие как Луи Массиньон или Ханс Кюнг, или шотландский протестантский исламовед Уильям Монтгомери Ватт, считали такое признание лучшим способом содействия мирному, конструктивному диалогу между христианами и мусульманами.
Развитие этого диалога уместно и сегодня, но он часто глушится шумом конфликтов, когда крайне правые политики в Европе и в других местах дьяволизируют Мухаммада (мир ему), чтобы оправдать антимусульманскую политику. Негативный образ Пророка парадоксальным образом пропагандируется мусульманами-фундаменталистами, которые пытаясь следовать ему, ошибочно отвергают контекст его жизни и учений; между тем, экстремисты также утверждают, что защищают ислам и его пророка от «оскорблений» путем убийств и террора. Что ж, тем больше поводов, чтобы обернуться назад и изучить разнообразные и часто удивительные описания Мухаммада (мир ему).
___________________________________________
1 Антитринитари́зм (от лат. anti «против» + trinitas «троица») — общее название течений в христианстве, основанных на вере в Единого Бога и отвергающих концепцию «триединства Бога»
2 Республиканизм — идеология независимого самоуправления, дающая основу республиканскому конституционному строю или правлению страной как республикой, вне зависимости от цивилизованных прав конституционной монархии и формальной аристократии, с акцентом на равенстве человека и государства, равенстве каждого человека и гражданина перед совместно формируемыми обществом законами, праве на свободу и достоинство в пределах равенства, активно развиваемая свободомыслящими гражданами во имя торжества гуманистического права.
Ася Гагиева
