Историю можно не любить, но ее нужно знать
Известно, что к концу первой трети VII в. арабы не только были объединены и сплочены исламской идеологией и государством. К тому моменту они обладали единым высокоразвитым языком, богатой устной словесностью, в которой выделяется достигшая расцвета поэзия; достаточно обособившейся, хотя ещё незавершённой в своем развитии, системой письма.
По окончании арабских завоеваний начался процесс утверждения ислама и арабского языка среди местного населения завоеванных территорий. Сложившаяся социально-политическая ситуация обеспечивала арабскому языку режим максимального благоприятствования. Усиление его позиций шло, конечно же, за счёт ослабления, ущемления роли и сужения сферы применения других языков. В конце концов, арабский язык на завоеванных территориях занял более престижное положение как язык победителей, их религии и общины, положив начало мусульманской культуре. Новая культура явилась результатом активного взаимодействия многих цивилизованных народов, которые восприняли язык как орудие культурного творчества.
В результате распространения арабского языка лингвистическая карта Ближнего Востока, Северной Африки, части Южной Европы, Ирана, Закавказья и Средней Азии совершенно преобразилась.
Когда живые арабские диалекты вступили на путь ускоренного развития и начали отходить от традиционного стабильного типа, со всей остротой встал вопрос о нормативном языке для литературы и официального употребления. Естественно, что за эталон был принят язык устной словесности и Корана. Важные решения, способствовавшие упрочению позиций арабского языка были приняты в правление халифа Абд ал-Малика (685-705). Во-первых, делопроизводство в налоговом ведомстве было переведено на арабский язык на всей территории халифата. До этого документация велась по старинке, на местных языках. Второе решение касалось монетного дела. Утверждение арабского языка в этих двух важных сферах жизни, безусловно, подняло его престиж как государственного языка.
Активное вмешательство государственных деятелей в языковые процессы не выглядит удивительным, когда речь идёт об арабских официальных лицах. Арабы вообще очень трепетно относились к своему языку, ценили его чистоту и богатство. Арабские ученые затратили огромные усилия на собирание, систематизацию и изучение языковых фактов. Эти обстоятельства имеют свои социальные и исторические корни. Исследователь истории арабской литературы Р.Николсон писал: «Если гордость и восхищение арабов — их благородный язык заставлял их относиться к поддержанию его чистоты как к национальному долгу, то они в немалой степени были связаны и своими религиозными убеждениями, которые вынуждали их предпринимать решительные мероприятия для обеспечения правильного произношения и интерпретации Корана».
В конечном счете, цивилизационная встреча арабов, несущих яркий свет спасительного ислама с коренными культурами народов завоеванных земель, находила выражение в конкретных действиях и процессах. История борьбы коренных арабов (например, Ибн Дурейда, составителя словаря «аль-Джамхара», лексиколога Ибн аль-Анбари, первого составителя «Введения в грамматику» Ибн Фариса и др.) с идейным движением покоренных народов против арабизации (т.н. шу’убийа) на лингвистическом поприще представляет большой интерес как пример использования языка в качестве орудия политической борьбы.
Арабы убежденно заявляли, что их язык является не только языком Божественного Откровения, но и самым красивым и богатым из всех языков мира. Даже народная арабская пословица гласит: «Мудрость римлян — в их мозгах, мудрость индийцев — в их фантазии, греков — в их душе, а арабов — в их языке». Арабы, взывая к национальному и религиозному чувству мусульман, аргументировали даже ссылками на апокрифы, в которых в уста хазрата Али (р.а.) вкладывается следующее сообщение: «Возлюбленный посланник Аллаха рассказал мне, что однажды архангел Гавриил спустился к нему с неба и сказал: «О, Мухаммад! Все вещи имеют своего господина. Адам — господин людей, ты — господин потомков Адама, господин римлян — Сухейб, персов — Салман, эфиопов — Билал, господин растений — лотос, господин птиц — орёл, господин месяцев — Рамадан, господин дней — пятница и господин языков — арабский язык».
Ибн Фарис - глашатай лагеря защитников абсолютного превосходства арабского языка над любыми другими языками, доказывал свою точку зрения следующим образом: «Конечно, нельзя утверждать, что свои мысли можно правильно выражать только по-арабски. Однако выражение мысли в других языках находится на низшей ступени, так как они ничего другого не делают, как только осуществляют сообщение мыслей другим. Также и немой выражает свои мысли, но только посредством движений тела, которые передают его намерение только в общих чертах. Но никто не назовет такое выражение мыслей языком, не говоря уже о том, что о человеке, который вынужден прибегать к таким средствам выражения. Можно сказать, что он говорит ясно, понятно и даже красноречиво». Интересно, что подобные взгляды были характерны для арабских филологов вплоть до середины ХХ века.
В свою очередь проповедь исключительности арабов вызывала идеологическую реакцию на покоренных землях, выражаясь в ответных выпадах шуубитов против арабского языка. Понятно, что покоренные народы лишь по невежеству своему не осознавали блестящих перспектив, которые перед ними открывало арабское завоевание и ислам. Тем н менее, защищая свой родной язык, они приноровились использовать в своих интересах некоторые тезисы ислама. Например, шуубиты отстаивали принцип равенства народов, который со всей определенностью провозглашался в исламе, отказывались признавать какое-либо превосходство арабов над покоренными народами. Шуубиты не только ставили под сомнение, но и доказывали превосходство иных культур и языков — греческого и, в первую очередь, персидского, впадая, при этом, в другую крайность: «Дар речи, — возражали идеологи шуубийа, — встречается у всех народов и к развитию его все расы вынуждаются насущными потребностями. Но мы знаем, что самыми совершенными из всех людей являются персы». Как говорится, каждый кулик хвалит свое болото…
Если взглянуть беспристрастно, то станет ясно, что история взаимоотношений арабов с покоренными народами ничем не отличается от отношения любого другого завоевателя к завоеванному им народу. Арабы, еще вчера блуждавшие в песках своих пустынь, сегодня наслаждались, унижая и презирая неофитов, высмеивали их ломаное арабское произношение, национальные традиции, мировоззрение. Шовинистические настроения дошли до такой степени нетерпимости к неарабам, что участие новообращенных мусульман (т.е. неарабов-мавла) в коллективных молитвах стало считаться недопустимым. К мусульманам-инородцам арабы относились высокомерно, насмехались над акцентом неофитов, пытающихся говорить на арабском, над бытовыми привычками. Доходило даже до того, что власти под страхом смертной казни запрещали арабам родниться с новообращенными мусульманами из неарабов. Наиболее националистически настроенные арабы говорили: «Молитву делают недействительной трое – осел, собака и мавла». Подобное унизительное отношение вынуждало новообращенцев строить для себя отдельные мечети. Унижения выходцев из Ирана встречались повсеместно. Арабы «не называли их по кунье, а звали только по именам и прозвищам, хотя в Коране имеется четкий запрет по поводу прозвищ.Средневековый историк Ибн-Абд-аль-Барр описал некоторые формы дискриминации неарабов. Например, арабы не шли с новообращенцами в одном ряду и не пускали их вперед в торжественных выходах. Если некий неофит был допущен к трапезе из уважения к его возрасту, достоинствам и знанию, то его сажали в проходе для разносчика хлеба, чтобы не было ни от кого скрыто, что это не араб.Даже знатным неофитам не давали читать молитву над покойником, если на церемонии присутствовал араб, пусть и неблагородного происхождения.
В недалеком прошлом такие проявления назвали бы «перегибами» в национальной политике. Можно по-разному относиться к этим фактам: можно сделать вид, что ничего подобного не было, можно осудить тех, кто раскрывает «неглянцевые» страницы мусульманской истории. Тем не менее, факт остается фактом и, поскольку из песни слов не выбросишь, то и историю не перепишешь. Историю желательно знать и извлекать из нее уроки. Именно незнание истории некоторое время тому назад привело к раболепному преклонению этнических мусульман перед авторитетом иноземных, с позволения сказать, «проповедников ислама». Не только к преклонению, но и к ментальному заражению вирусом человеконенавистничества и презрительного отношения к другим людям. Террористические проявления наших дней – это, во многом, ни что иное, как горькие плоды невежества в вопросах религии, незнания истории и отсутствия способности критически мыслить и адекватно оценивать события, происходящие в мире.
Айдар Хайрутдинов
