Первая мусульманская типография Казани: создание и трудности
Начало: Как Казань стала мировым центром исламского книгопечатания
Как уже отмечалось в нашей предыдущей статье, в 1800 году из Санкт-Петербурга в Казань было передано типографское оборудование для печати книг с арабской графикой.
Новая типография расположилась при Первой казанской гимназии и получила название «Азиатская типография». Она должна была удовлетворять потребности татар-мусульман Казанской и Оренбургской губерний.
Важную роль в создании типографии сыграл отставной поручик Габдулгазиз Бурашев. Еще в 1797 году он обратился на имя императора Павла I с ходатайством о праве открыть мусульманскую типографию в Казани. Все расходы по транспортировке и содержанию типографии Бурашев взял на себя.
Вскоре Оренбургское магометанское духовное собрание попыталось установить контроль над издаваемыми книгами. Таким образом стала складываться система цезуры. Однако текущее положение дел не утраивало муфтия Хусаинова.
В апреле 1802 года Хусаинов обратился непосредственно к императору. Хусаинов отмечал, что, несмотря на действующую систему цензуры, сомнительные тексты уже попали в печать. В качестве примера он привел недавно напечатанный «Субат аль-Аджизин» Аллахиара Суфи, процитировав отрывок, в котором читателям было сказано ждать правоверного мусульманского правителя.
Хусаинов утверждал, что для образованного и лояльного мусульманина ясно, что, когда автор использовал термин «мусульманин», он имел в виду «правоверного» и что российский император, с его преданностью православному христианству, выполнял роль «правоверного» человека.
Однако «коварные» антироссийские мусульмане могут использовать двусмысленные фразы, подобные этой, чтобы ввести верующих в заблуждение и вызвать враждебность по отношению к имперскому правительству.
Чтобы контролировать выпуск мусульманских книг, которые приводили бы мусульман к лояльности к российскому государству, Хусаинов вызвался проверять каждую напечатанную книгу на арабском языке.
В том же году разразился небольшой скандал по поводу печати труда «Фавз ан-Наджат», когда было обнаружено, что текст, отправленный в печать, содержал на три страницы больше, чем текст, который был отправлен Хусаинову для проверки. Абдразаков был уволен с должности цензора, а Бурашев освобожден от должности управляющего типографией.
В конце 1802 – начале 1803 года Бурашев обратился в Министерство внутренних дел с ходатайством о восстановлении его в должности управляющего типографией при условии, что Абдразаков будет уволен, рукописи больше не будут отправляться на утверждение Хусаинову, а за их цензуру будет отвечать учитель гимназии Ибрагим Хальфин. Бурашев не получил ответа на свое ходатайство. Однако к декабрю 1802 г. пост государственной цензуры неофициально перешел к Хальфину.
Назначение вскоре стало официальным, и Хальфин оставался цензором до 1820-х годов. Хусаинов был исключен из процесса цензуры.
Хусаинову не удалось получить контроль над Азиатской типографией, но его петиция 1802 года на имя императора содержала образы, которые он неоднократно использовал во время своего пребывания в должности муфтия.
В частности, муфтий указывал на опасность, исходящую от «мошеннических» манипуляций некоторыми мусульманскими учеными и авторитетами, а также на роль муфтия и Оренбургского магометанского духовного собрания в поощрении мусульман к лояльности империи.
Основной источник:
Исследования Даниэллы Росс.
Автор: Дамир Гайнутдинов
