«Кысса-и Йусуф» («Сказание о Йусуфе») Кул Гали
Булгарская культура была неразрывной частью культуры мусульманского Востока. Будь то богословская и научная мысль, или литературные открытия, все они развивались на основе общих достижений культуры мусульманского мира. Если богословие опиралось преимущественно на арабские источники, то литература развивалась в тесном взаимодействии с персидской литературой. Собственно тюркская литература к началу ХШ в. накопила весьма солидный опыт в художественно-философских поисках. Поэма «Кутадгу билиг» Юсуфа Баласагуни (XI в.), поэтическая антология из «Дивана» Махмуда Кашгари (XI в.), поэма «Хибат ал-хакаик» Ахмеда Югнаки и лирика великих суфиев XII в. Ахмеда Ясави и Сулеймана Бакыргани представляли собой мощный фундамент для новых художественных открытий.
Тюркская литература, а булгарская литература являлась ее органической частью, чутко следила за развитием персидской литературы и каждое значительное достижение в ней воспринимала как толчок для новых поисков. К началу XIII в. высшим достижением литературы мусульманского Востока стало творчество великого персо-азербайджанского поэта Низами, который создал модель поэтического гуманизма, основав сюжет своих поэм на любовной драме двух молодых красавцев.
В тюркской поэзии еще оставался не освоенным опыт Фирдоуси (XI в.), автора великого эпоса «Шахнаме» и поэмы «Йусуф и Зулейха».
В условиях тревожной эпохи первой трети ХШ в. в Поволжье булгарский поэт Кул Гали выбрал для своей поэмы сюжет Йусуфа, который освещался в Библии и Коране. Импульсом в этом выборе послужила поэма Фирдоуси. Поэту подсказала этот сюжет социально-историческая актуальность эпохи, когда булгарское общество получило тревожный сигнал о надвигающейся угрозе нашествия степняков. Для страны самой необходимой защитой в этих условиях было единство, и сюжет, где осуждаются распрей братьев, как нельзя точно подходил в качестве поучительного урока для страны, ожидающей нашествия врага.
Кул Гали, широко образованный мыслитель своего времени, имел под рукой большой набор источников, начиная от «Тефсира» Табари (IX в.) и кончая поэмой Фирдоуси и сочинением Ансари (XI в.). «Сказания о пророках» на персидском языке и прозаическое сочинение гератского шейха Абдаллаха Ансари «Анис ал-мюридин ва шамс ал-маджалис» («Друг мюридов и солнце собраний») дополняли множеством конкретных деталей и преданий коранический первоисточник, т.е. 12-ю суру, названную Творцом «Ахсан уль-касас» («Прекраснейшее из сказаний»). На перечисленный круг источников указывают западные исследователи, в частности голландский ученый М.Т.Хоутсма [Houtsma, 1889, S.76]. Наше текстологическое сличение также подтвердило его правоту. Но нам было суждено по следам догадок академика А.Крымского [НЭС, стб.52-53] и Е.Э.Бертельса [1994, с.168] открытие основного источника поэмы Кул Гали. Им явилось сочинение Абдаллаха Ансари «Анис ал-мюридин», энциклопедический труд, в котором собрано множество преданий и версий эпизодов и деталей. Вслед за Кул Гали к нему обращались все авторы восточных поэм о Йусуфе: турецкие поэты ХШ-ХУ вв., узбекский поэт Дурбек, персидско-таджикский поэт Джами (XV в.), курдский поэт Селим Слеман (XVI в.).
Поэма Кул Гали примечательна во многих аспектах. «Кысса-и Йусуф» («Сказание о Йусуфе») - по сути, первое сюжетное произведение средневековой булгаро-татарской, если взять шире - тюрко-татарской поэзии. Этот факт изначально обеспечивал дастану (поэме) занимательность. Неспроста поэма стала самой любимой книгой татарского народа в течение всей его многовековой истории. Она была закончена 12 мая 1233 г.
В средневековье не сам сюжет решал проблему оригинальности, а трактовка его, которая воплощалась в нюансах. «Кысса-и Йусуф», будучи первой тюркской версией сюжета, имела во многом тюркский колорит и этим задала тон всему развитию поэзии во всех трех регионах тюркского культурного мира: в Поволжье, Средней и Малой Азии.
Поскольку литература тюркских народов, булгарская в том числе, не имела опыта в создании большого полотна сюжетного произведения, в поисках образца поэт обращался к опыту тюркского эпоса. Это выразилось в композиционном построении рассказа (диалогичность речи), в модели отношений героев, в коллизийной завязке развития фабулы, в этнографических нюансах внешности героев и их поступков и т.д. Самой броской чертой построения поэтической формы произведения предстают размер стиха и строфика. Кул Гали выбрал традиционно народный размер и строфику, которая состоит из четверостишия, рифмующуюся по принципу а а а б, в котором каждая двенадцатисложная строка имеет по три цезурных узла, а каждый узел состоит из четырех слогов. Это было гениальным решением поэта. Такое построение обеспечивало размеренное развитие рассказа, а сквозной во всю поэму редиф, или рефрен «имди» (уже, теперь) нанизывал весь текст на одну крепкую нить. И чтение, или исполнение поэмы происходило в традиции дастанного эпоса - под напев. Не исключено, что произведение изначально было рассчитано на такую форму бытования.
В выборе размера и строфики произведения ориентиром поэту послужила строфа Ахмеда Ясави. Для наглядности приведем два примера.
Мәркәб ләгыр, йөгем агыр, үзем гъәмкин,
Хәсрәт берлә гакыл-һушым китте, тәмкин,
Үтеб кәрван, күздин гъәйеб булды сакин, -
Барур җайым беләшмәсмән кайан имди.
(Средство передвижения тощее, груз тяжел, я сам печален,
От горя рассудок и спокойствие покинули [меня],
Караван прошел, с глаз исчез обитатель, -
Как мне определить сторону, куда я должен идти?)
(Ахмед Ясави)
Хәлем дишвар, тәнем мәҗрух, күңлем мәгъмум,
Нагяһ дөшдем бу михнәтә мән бер мәзлум,
Әй дәрига, атам Йагкуб калды мәхрүм, -
Мондан соңра бәни канда күрәр имди?
(Положение мое тяжелое, тело изранено, душа опечалена,
Нечаянно попал в это бедствие я - обиженный,
Как досадно, отец мой Йакуб остался лишенный, —
После этого где же увидит меня?!)
(Куп Гали).
СОДЕРЖАНИЕ ПОЭМЫ ВКРАЦЕ
Одиннадцатилетний сын пророка Йакуба Йусуф видел во сне, как солнце, луна и одиннадцать звезд сошли с неба и поклонились ему. Отец истолковал это так - Йусуфа ждут царство и пророчество, а одиннадцать его братьев будут служить ему. Приемная дочь Йакуба подслушала это и рассказала братьям Йусуфа. Обуреваемые завистью старшие братья решили не допустить этого - поклялись убить любимца отца. Заинтересовав младшего брата рассказами о прелестях степи и уговорив отца отпустить с ними брата, они увели его и попытались убить, но по совету более жалостливого Йахуды, связав ему руки и ноги, бросили в колодец. А рубашку окропили кровью ягненка и показали отцу как доказательство того, что Йусуфа съел волк.
Мимо колодца проходил караван, купец Малик Дугр отправил своих слуг за водой, и они извлекли из колодца юношу-красавца, от которого Малик был в восторге. Вскоре к колодцу подошли братья Йусуфа и потребовали у купца его выдачу. Купец изъявил желание купить их «раба», и братья продали его за восемнадцать мелких монет.
Дочь царя Магриба Зулейха увидела во сне красавца Йусуфа и влюбилась в него. Рассказала об этом отцу Таймусу, лишилась сна, отказывалась от еды. Через год снова увидела сон, но юноша лишь ответил: «Я - твой, ты - моя». Проходит год, и на мольбу девушки: «Кто же ты, где твоя обитель?» — юноша отвечает: «Я — царь Египта, если хочешь меня видеть, приезжай в Египет». Но он предупреждает: «Не спеши, в этом деле прояви терпение, лишь терпением достигается цель».
Но Зулейха не послушалась. Рассказала отцу о своем третьем сне и просила выдать ее за царя Египта. Состоялась переписка Таймуса с царем Египта Кытфиром (Потифаром, или Пентефреем - по Библии). Тот выразил готовность принять дочь царя Магриба. Таймус отправляет свою дочь с богатым приданым. Но Зулейху ждет жестокое разочарование: вместо ожидаемого красавца она видит перед собой совершенно незнакомого мужчину, но по совету своих служанок вынуждена согласиться со своей участью. И вот доходит до них слух о баснословно дорогом рабе, которого выставил на торги купец Малик. Увидев его, Зулейха теряет сознание. Очнувшись, она требует у слуг, какая бы цена ни требовалась, купить его для нее, ибо узнает в нем героя своей мечты, которого она видела во сне. Кытфир покупает раба-красавца ценою всей своей казны и вручает его Зулейхе со словами: «У нас нет ребенка, пусть же он будет нашим сыном».
Зулейха оказывает юноше такие почести, каких не видел сам правитель: каждый день облачает его в новое платье, сама плетет его волосы в косы и т.д. И, наконец, открывает ему свою тайну, признается в страстной любви. Юноша держится стойко и отвечает достойно: «Азиз (титул правителя. - Н.Х.) принял меня в сыновья, как я изменю отцу!».
Зулейха в отчаянии раскрывает свою тайну кормилице. Та советует построить дворец-ловушку, который должен захватить воображение юноши, и он должен покориться желанию своей госпожи.
По велению Кытфира был построен дворец, в котором были посажены серебряные деревца, на их ветках сидели золотые птицы. Между колоннами стоял золотой конь, у основания колонн находились серебряные статуи быков. Зулейха велела позвать Йусуфа. Юноша был очарован таким зрелищем и задал вопрос: «Почему нет рядом с госпожой Азиза?». Царица признается, что дворец она построила для Йусуфа и начинает перечислять его достоинства. Она ярко и детально описала внешнюю и внутреннюю красоту юноши. После опаляющих признаний красавицы герой был на грани падения. Но донесся свыше глас Бога, и показалась тень отца. Джигит взял себя в руки и побежал. Зулейха погналась за ним. У двери их застал Кытфир. Оправдываясь перед ошеломленным супругом, Зулейха всю вину свалила на Йусуфа. В конце концов, она добилась заточения юноши в зиндан, в котором он просидел двенадцать лет.
За это время Кытфир умер, его место на престоле занял его брат Мелик Реййан. Обвиненные в заговоре против него, хлебодар и виночерпий попадают в зиндан. Они оба видели сны, которые были истолкованы Йусуфом как добрая весть виночерпию об освобождении и печальная весть хлебодару о казни. Предсказание сбылось.
Однажды и правителю Египта приснился тревожный сон. Во сне он видел семь тучных и семь тощих колосьев. Последние уничтожили первых. Потом видел царь семь тучных и семь тощих коров. Последние проглотили первых. Толкователи снов не могли дать никаких объяснений. Виночерпий вспомнил о Йусуфе и рассказал об этом царю. Он послал его в зиндан. Йусуф истолковал сон как предстоящие семь урожайных лет, после которых наступят семь лет засухи. Реййан приказал освободить Йусуфа из заточения и приехал со своей свитой встречать его. Йусуф отказался от свободы, пока не освободят всех узников. Реййан освободил всех, потом уступил трон Йусуфу со словами: «Царства ты достойнее меня, все вы повинуйтесь ему».
Встал вопрос о везире. Бог через архангела Джабраила повелевает Йусуфу выйти в путь и первого встречного сделать везирем. Им оказался человек невзрачного вида, бедняк - его Йусуф сделал везирем. Вначале он сильно колебался, но Джабраил дал знать, что этот бедняк, будучи младенцем, свидетельствовал перед Кытфиром о невиновности Йусуфа, когда Зулейха обвиняла его в измене. Везир под стать Йусуфу оказался мудрым.
Однажды герой встречает у дороги изможденную женщину, которая оказалась Зулейхой. Он, потрясенный, спрашивает: «Где твой тонкий стан, восхитительная красота?». Женщина отвечает: «Все это - страсть к тебе. Ничего не осталось из богатства и власти, не исчезают, однако, любовь и страдание». Джабраил прошелся крылом по лицу Зулейхи, к ней вернулись молодость и былая красота. Герой и героиня сыграли пышную свадьбу, прожили счастливую жизнь, вырастив 12 сыновей.
Йусуф предпринял энергичные меры, чтобы подготовить страну к засухе, построил амбары, накопил запасы и при наступлении засухи велел больше не сеять зерна.
Засуха охватила и Ханаанскую землю, родину Йусуфа. Йакуб отправил своих сыновей в Египет, чтоб те попросили хлеба у справедливого египетского царя. Йусуф принял своих обидчиков приветливо, щедро одарил хлебом, но не раскрыл себя. К следующему приезду построил дворец, на стенах которого изобразил сцены глумления братьев над ним. Это - испытанный прием в мировой литературе. Вспомним Гамлета, который разыграл на сцене преступление своего дяди и наблюдал за его реакцией на спектакль. Йусуф прикидывался непонимающим языка «гостей», объяснялся через переводчика. А те передавали друг другу: «Это - о наших неблаговидных делах» и лишились аппетита. Йусуф перевел их в другой зал. В этот приезд по просьбе Йусуфа они привели с собой единоутробного брата его Вениамина, состоялась их тайная встреча. Йусуф обещал брату придумать способ оставить его при себе. Он положил в его воз свой золотой кубок, потом организовал обыск, и кубок «обнаружили» в возе Вениамина. Правитель Египта задержал его как «пойманного вора» и «арестовал». Один из братьев также остался в Египте. Йакуб в неприятном сообщении узрел возможную радость и произнес: «Бог даст, трех сыновей увижу вместе».
В третий приезд Йусуф вынул из шкатулки расписку, написанную братьями при продаже его в рабство, где были перечислены три злостные привычки продаваемого: «лжец, беглец и вор». Те долго отпирались, что не понимают о чем речь, потом стали признаваться, что у них в самом деле был один раб — все это, мол, о нем. Йусуф жестко их разоблачил, велел завязать им глаза и грозился отрубить каждому одну руку, потом повесить «за шею». Братья стали умолять его о пощаде ради многострадального отца, и Йусуф заплакал, велел развязать глаза, те с удивлением признали в правителе Египта своего брата, бросились в объятья друг другу.
В следующий раз братья привезли отца. Йусуф представил ему свою жену Зулейху и двенадцать своих сыновей.
Йакуб, предчувствовав близкую кончину, вернулся в Ханаан. Сюжет завершается кончиной героев: сперва умирает Зулейха. Поэт подчеркивает: «Йусуф не стал снова жениться, жил заботой о детях». Потом скончался Йусуф.
В чем же состоит отличие сюжета о Йусуфе от поэмы Фирдоуси? Прежде всего, в ключевом элементе построения фабулы: в трактовке отношений героев. У Фирдоуси, например, героиня - коренная египтянка. В таком варианте ее настойчивость перед красивым рабом Йусуфом приобретает одну нравственную окраску. В варианте Кул Гали Зулейха - дочь царя другой страны («Магриба»), она влюбляется в Йусуфа заочно, во сне. Это - другой оборот событий, и нравственная оценка здесь другая. Такая схема взаимоотношений героев почерпнута из дастанного эпоса. Первейшее требование к правителю в древне-тюркском (в частности, в огузском) эпосе -это то, что каган должен иметь крепкое мужское потомство. Двенадцать сыновей Йусуфа отражают именно этот мотив. Ведь в Библии, в коранических тефсирах и у Фирдоуси Йусуф имел двух сыновей. Тюркские черты в образе героя проявляются в его внешности: сперва Йакуб, потом Зулейха сплетают волосы Йусуфа в косы. Это - деталь из древнетюркской этнографии, когда косы свидетельствовали о знатности рода [Вайнштейн, Крюков, 1966, с.177-178].
Принципиальная новизна в трактовке отношений героя и героини состояла в последовательном отстаивании идеи моногамии. Поэт показывает на примере Йакуба пагубность многоженства для судьбы детей (у старца было четыре жены). Неспроста Йусуф при встрече с отцом подчеркивает «Дети все наши, все они от Зулейхи». Здесь, несомненно, сказывается несколько традиций: во-первых, народная традиция, воплощенная в тюркском эпосе, во-вторых, пример личности и творчества Низами — осознанное отстаивание моногамии.
Центральным мотивом поэмы является терпение. Эта идея обозначается в совете Йусуфа во сне Зулейхи, в самоутешении Иакуба после утраты сына, в наставлении служанок Зулейхи, и она воплощена в афоризме: «Терпением достигается цель». Этот алгоритм как будто сформулирован в расчете на долгую и сложную историю татарского народа, и он заключает в себе формулу оптимизма. Все три героя: Йусуф, Иакуб и Зулейха, в сущности, представляют собой воплощение этой декларированной истины. Указанный мотив варьируется в десятках и сотнях татарских афоризмов, и он стал национальной чертой, существенным элементом менталитета татарского народа.
Идея справедливого правителя как отражение проблемы правителя и народного благоденствия представляет стержневую ценность поэмы. Она воплощена в образе мудрого Йусуфа:
Гаклы кямил, гыйльме хикмәт кямил белүр,
Мөддәгыйләр дәгъва берлән аңа күлүр,
Хас вә гамә гадел, дөрест хөкем кылур,
Һич кемсәгә җәүр-җәфа кылмаз имди
(Разум его совершенен, в совершенстве знает науку философии,
Недовольные с жалобой приходят к нему,
Избранных и простых судит справедливо, верно,
Никому не доставляет обид и страданий.)
Последующие тюркские поэты в поисках идеала справедливого царя низменно отталкивались от формулы Кул Гали. Долгую жизнь поэме обеспечил пафос миролюбия, воплощенный в нем. Государство, которым управлял Йусуф, никому не угрожает и ни с кем не воюет.
Поэма быстро и глубоко вошла в духовную жизнь булгаро-татарского народа. Любопытно, что через шестьдесят лет после ее появления в Булгаре был поставлен надгробный памятник, где начертано имя «Мамил», имя младшего сына Йусуфа [Хисамов, 1979, с.23-24; 1984, 29 б.]. 60 лет - средняя продолжительность жизни. Таких сохранившихся эпитафий в булгарской истории насчитывается семь.
Все свидетельствует о том, что поэт Кул Гали погиб во время монгольского нашествия. Следы этого заметны и в самой поэме: остались незавершенные строфы, есть повторения строк, выражений и целых строф, которые находятся ниже уровня авторского таланта и задерживают развитие сюжета. Видимо, они представляют собой вариации из творческой лаборатории поэта, поиски оптимальных вариантов и рассчитаны на доработки. Похоже, что автор уже не имел времени и возможности для этого. А ученики сочли необходимым сохранение всего, что вышло из-под священного пера великого мастера.
«Кысса-и Йусуф» оказала огромное влияние на развитие булгаро-татарской и всей тюркской поэзии. В общетюркском плане ее миссия состоит в том, что она вплотную подвела домонгольскую тюркскую поэзию к освоению достижений великого Низами, к которому тюркская поэзия Поволжья смогла приступить лишь через сто лет из-за исторических катаклизмов.
Сюжет Йусуфа и Зулейхи вслед за Кул Гали стал двигателем прогресса средневековой тюркской поэзии. Вслед за «Кысса-и Йусуф» в том же веке стали появляться назире (подражания и состязания) на нее. В Крыму появилась объемная поэма Махмуда Крымлы, в Малой Азии Шаййаза Хамзы и Сули Факиха. Далее создавались по несколько поэм в каждый век. В XIV веке появилась поэма «Йусуф и Зулейха» турецкого поэта Ахмеди, на нее опирался Дурбек, далее появились поэмы Хамди, Кемаля Пашазаде и Ташлыжалы Яхьи. Курдская поэма «Йусуф и Зулейха» Селима Слемана написана на основе поэмы Сули Факиха. Во всех них отражается благодатный художественно-нравственный и социально-философский мир «Кысса-и Йусуф».
