Турецкий поворот: снова на пути к «нулю проблем с соседями»?
Внешняя политика Турции последних лет ограничивала ее способность маневрировать на международной арене. Курс бывшего премьер-министра страны Ахмета Давутоглу — «ноль проблем с соседями» — с конца 2000-х гг. был в основе политики правящей Партии справедливости и развития, однако с начала этого десятилетия он превратился, по мнению ряда наблюдателей, в «ноль соседей без проблем». Нынешняя политика, направленная на нормализацию отношений с Россией, Израилем и другими государствами, связана с изменением баланса сил в турецком руководстве и призвана показать его прагматизм. Стратегический характер обновленного курса вызывает сомнения, однако на краткосрочную перспективу он сохранится.
От «нуля проблем с соседями» к «нулю соседей без проблем»
Стабильность в соседних регионах была необходимым условием для развития Турецкой Республики, которая с начала 2000-х гг. умело выстраивала взаимовыгодные отношения с другими игроками, в основном нацеленные на тесное экономическое взаимодействие. При этом внутренние дела государств были важны Турции только в том случае, когда они касались интересов турецкого бизнеса. В остальном правительство Реджепа Эрдогана сохраняло нейтралитет. Однако сильно расшатавшаяся стабильность на Ближнем Востоке и в прилегающих регионах заставила турецкое правительство отвечать на возникающие угрозы.
С одной стороны, необходимость в тех или иных решениях обусловливалась тем, что Р. Эрдоган был вынужден прояснять свою позицию в отношении трансформационных процессов 2011–2012 гг. в ранее авторитарных арабских странах. На этом треке политика Турции была нацелена на ответ массам арабской улицы, требовавшим демократизации и прозрачности управления. С другой стороны, усугубляющееся социально-экономическое положение в этих государствах, особенно на границах Ирака и Сирии с Турцией, открывало как новые возможности, так и риски.
Риски оказались выше, а результатом нового курса стала все более явная изоляция Турции. В Европе (и не только) аналитики говорили о политике «неоосманизма», неком движении, диктуемом имперским мышлением потомков османов. В более конкретной трактовке под «неоосманизмом» понималась новая внешнеполитическая стратегия Турции, прагматично использующая и объединяющая кемалистский, исламистский и пантюркистский характер государства. Авторство этого курса СМИ и академики приписали бывшему министру иностранных дел и премьер-министру Ахмету Давутоглу, в чьих концепциях «стратегической глубины» мы, однако, термина «неоосманизм» не находим.
Это понятие в академической среде существовало и ранее, но стало динамичнее использоваться для объяснения более активной внешней политики Турецкой Республики в работах европейских и отдельно балканских исследователей, затем распространилось в СМИ и аналитической среде. Ведущую роль в усилении этого направления во внешней политике играл именно Р. Эрдоган, а не А. Давутоглу. Тем не менее постоянные отсылки к историческим событиям времен Османской империи использовались обоими лидерами, особенно Р. Эрдоганом, для повышения своего статуса как внутри страны, так и в регионе.
Турция поддерживала в Египте и Тунисе бывшие до того оппозиционными исламистские проекты ассоциации «Братьев-мусульман», где к власти путем демократических выборов пришли Мухаммад Мурси и партия «ан-Нахда» Рашида Ганнуши соответственно. Позднее тунисская партия «ан-Нахда» уступила светской партии «Тунисский призыв», но при этом осталась в правовом поле. В это время в Египте активизировалась армия, которая добилась смещения президента Мухаммада Мурси и объявила вне закона «Братьев-мусульман». Недостаток «Братьев-мусульман» был в том, что, умея вести пропагандистскую работу против правительства, они не обладали опытом решения государственных, в первую очередь социально-экономических, задач. Турция квалифицировала египетские события 2013 г. как военный переворот, в ходе которого был свергнут демократически избранный президент. Отношения между Египтом и Турцией оказались подорваны.
С начала сирийского кризиса турецкое руководство заняло антиасадовскую позицию, видимо, полагая, что ситуация в этой стране станет развиваться по тунисскому или египетскому сценарию. Но этого не случилось, а в условиях уже испорченных отношений с администрацией Башара Асада Турция стала поддерживать оппозиционные группировки, ставшие в процессе радикализации общества и затягивания конфликта менее светскими и даже, используя западную аналитическую терминологию, откровенно салафитско-джихадистскими. Война, приведшая к разрушению институтов государственности Ирака и Сирии, гуманитарной катастрофе и возникновению различного рода радикальных исламистских организаций, поставила Турцию перед рядом серьезных вызовов. На смену выгодному докризисному торгово-экономическому взаимодействию с Сирией и Ираком пришли 2,7 млн беженцев, многомиллиардные убытки, теракты и ухудшение внутриполитической ситуации. Однако на тот момент главной угрозой турецкой администрации было не ИГ, а курдский сепаратизм, подогретый сирийским кризисом.
Курдов поддержало мировое сообщество, особенно на фоне их борьбы с ИГ. Отряды народной самообороны (YPG) при участии бойцов признанной в Турции террористической Рабочей партии Курдистана (РПК) смогли одержать победу над ИГ в приграничном городе Кобани или Айн аль-Араб. В критический момент Турция под давлением США разрешила использовать свою территорию Пешмерга — военным отрядам Курдского регионального правительства Ирака — для оказания ограниченной помощи курдам в Кобани. При поддержке с воздуха коалиции во главе с США курды смогли вытеснить ИГ далеко на юг. Образованные в 2016 г. Сирийские демократические силы (SDF), состоящие из курдских и немногочисленных арабских отрядов, продолжают вести боевые действия в нескольких десятках километрах от сирийской столицы ИГ города Ракки, имея своей целью на данном этапе полную зачистку г. Манбидж.
Возможное образование курдского пояса на Севере Сирии и Ирака — главная головная боль Анкары, поскольку эти территории могут быть использованы Рабочей партией Курдистана и другими экстремистскими силами для дестабилизации ситуации на наименее развитом Юго-Востоке страны, где проживает курдское население. В этом контексте Турция заинтересована в недопущении установления тесных контактов между Россией и курдами, и для этого также было необходимо нормализовать отношения с Россией.
При этом с курдами Ирака у турецкого правительства сложились взаимовыгодные отношения. Эрбиль с 2014 г. продает нефть по трубопроводу из Иракского Курдистана в Турцию (и оттуда в Израиль), в то время как рынок курдской части Ирака насыщен турецкими товарами с широким присутствием турецкого бизнеса. Это все, как и временное присутствие турецких советников на территории Ирака, не могло не беспокоить центральное правительство в Багдаде, в обход которого и совершаются все сделки.
Причиной разрыва отношений между Россией и Турцией во многом стал сирийский вопрос. Конфронтация с Россией и Сирией, поддержка сирийских оппозиционных сил (по большей части суннитских) и противоречивая политика в Ираке, где полыхал суннито-шиитский конфликт, подтолкнули Р. Эрдогана к использованию просуннитской политики и риторики. Такой подход, совершенно естественно, с одной стороны, привел Турцию в стан суннитских сил региона, где основными игроками выступают Саудовская Аравия и Катар, и отдалил от другого крайне важного партнера — шиитского Ирана.
Нормализация отношений и интересы сторон
Все это время в турецком истэблишменте не прекращался спор на тему дальнейшего развития страны с учетом внутриполитической ситуации. В мае 2016 г. пост премьер-министра покинул Ахмет Давутоглу, которого заменил Бенали Йылдырым. Этот шаг не должен никого вводить в заблуждение. Корректировка внешнеполитического курса связана не с тем, что ушел А. Давутоглу (он как раз и стоял за нормализацию отношений и возобновление переговоров с РПК), а с изменением баланса сил в турецком руководстве, их давлением на принятие решений архитектора предыдущего внешнеполитического курса — Р. Эрдогана, сохранившего после ухода А. Давутоглу свои позиции. Нормализация отношений с соседями для Турецкой Республики стала диктоваться необходимостью и прагматизмом.
За день до принесенных извинений России представители Турции и Израиля подписали в Риме соглашение о восстановлении отношений. Они были подорваны шесть лет назад, когда в мае 2010 г. правительство Р. Эрдогана направило в палестинский сектор Газа судно с гуманитарной помощью «Мави Мармара», т.н. «Флотилию свободы», целью которой было прорвать блокаду сектора. Судно было задержано израильской стороной, при этом среди погибших в результате захвата оказались 10 турецких граждан. Несмотря на последовавшие в 2013 г. под давлением американского президента Б. Обамы официальные извинения Израиля, это не удовлетворяло всем турецким условиям, среди которых было снятие блокады Газы. Этой цели так и не достигли, и в 2016 г. нынешнее турецко-израильское соглашение предусматривает сохранение полно
й блокады сектора. Тем не менее Израиль дал разрешение Турции на участие в гуманитарных проектах на территории сектора Газа, особенно в сфере электроэнергии и водоснабжения, при учете его безопасности. Гуманитарные грузы сначала должны отправляться в израильский порт Ашдод, а затем переправляться на территорию Газы. Первые 11 тыс. тонн груза уже прибыли в порт и после досмотра были доставлены в Газу.
Турция взяла на себя обязательства предотвращать террористическую активность против Израиля, включая сбор средств на территории самой Турецкой Республики, и выступать в роли посредника в деле возвращения исчезнувших бойцов Армии обороны Израиля и гражданских лиц, которые были задержаны со стороны ХАМАС, руководящей политической силы в секторе Газа. Согласно израильским ресурсам, Турция также окажет содействие Израилю по присоединению к международным организациям, в которых она состоит. Речь идет в первую очередь о НАТО, вступление в которую Израиля перманентно блокировалось Турцией.
Премьер-министр Израиля Б. Нетаньяху также заявил, что нормализация отношений принесет значительные экономические выгоды Израилю. Необходимо отметить, что речь, скорее, идет о крупных проектах, поскольку торговля между Турцией и Израилем в течение кризиса политических отношений не прекращалась и даже выросла за пять лет более чем в два раза, достигнув 5,6 млрд долларов по состоянию на начало 2015 г. Для Турции и Израиля реализация израильского природного газа стратегически важна, ведь его транспортировка пройдет через территорию Турции как для ее нужд, так и далее в Европу. К проекту образования нового рынка и инфраструктуры могут подключиться Египет и Кипр, где также были найдены колоссальные запасы природного газа. Однако этот шаг нуждается в дополнительной проработке и поиске компромиссов ввиду существующих противоречий.
Газ левантийского бассейна может стать актуальным направлением для диверсификации поставок в Европу и в долгосрочной перспективе составить конкуренцию российскому топливу. Частые личные встречи Б. Нетаньяху и В. Путина не могли не привести к выработке общей позиции по этому вопросу. Возможно, России также будет отведена своя роль в этом проекте: в его разработке могут принять участие российские компании (несмотря на возможное сопротивление со стороны США), также Россия может предложить стабильность и обеспечить безопасность инфраструктуры транспортировки газа в Восточном Средиземноморье. В этом контексте потепление отношений по линии Израиль–Россия–Турция имеет своей целью обезопасить район и стабилизировать ситуацию. Для этого необходимо усиление взаимодействия на уровне служб безопасности.
Если работа над восстановлением отношений между Турцией и Израилем велась на протяжении долгого времени, и при этом экономические связи не прерывались, то с Россией Турецкой Республике необходимо было действовать иначе и с других позиций. Несмотря на продолжающийся экономический рост Турции, российские санкции нанесли удар по отдельным отраслям турецкой экономики, привели к потерям рабочих мест и убыткам компаний. Кроме того, в стране становилось все менее безопасно, увеличилось число терактов.
Аналитики сегодня сравнивают Турцию с докризисной Сирией, которая также заигрывала с радикальными исламистами, считая, что ее спецслужбы контролируют ситуацию. Если Сирия стала страной, через территорию которой радикальные исламисты переправлялись в Ирак, чтобы дестабилизировать ситуацию и способствовать провалу американской миссии, то через Турцию направлялись материальные и людские ресурсы в Сирию (в Ирак пути также сохранялись). Такие сети, как правило, автономны и, как показал случай с Сирией, могут использоваться как для транзита в соседнюю страну, так и для осуществления антиправительственных действий внутри нее.
Для обеспечения своей безопасности Турция, видимо, будет не резко, но последовательно бороться с этими сетями внутри страны. Конечно, борьба уже начата (с марта 2015 г. сотни членов экстремистских групп оказались за решеткой), и она будет сопровождаться терактами. Потребуется время, пока турецкие службы безопасности смогут уничтожить все сети, перекрыть их каналы, произвести арест всех связанных с этим бизнесом зачастую влиятельных лиц. И без координации с такими акторами, как Россия и Израиль, справиться будет крайне сложно. Дипломатическая активность Анкары вызвана необходимостью сотрудничать с государствами, которые могут выступать в качестве партнеров в борьбе с радикальными группировками.
Помимо России и Израиля Анкара налаживает отношения с Ираком и смотрит в сторону Египта. В свете недавних взрывов в Багдаде премьер-министр Хайдер аль-Абади получил от своего турецкого коллеги Б. Йылдырыма заявление о том, что турецкие больницы готовы принять раненых из восточного багдадского района Каррада. Иракский премьер отметил при этом, что у Ирака и Турции один враг — терроризм, «который убивает невинных граждан в этот священный месяц». Затем иракские СМИ распространили новость о том, что Реджеп Эрдоган направил свои соболезнования президенту Ирака Фуаду Маасуму, подчеркнув, что Турция поддерживает Ирак в его войне с ИГ.
Восстановление контактов с Египтом потребует большей дипломатической проработки и будет проходить достаточно тяжело. Турецкое руководство не признавало легитимность администрации Абдель Фаттаха ас-Сиси, что является главным условием египетской стороны для дальнейшего развития отношений. Возможно, свою роль в сближении может сыграть Израиль, который недавно принял впервые за последние девять лет главу внешнеполитического ведомства Египта Самеха Шукри. Турецкое правительство направило делегацию для поиска путей сближения позиций. Тем не менее попытка военного переворота в Турции по новой вскрыла болевые точки в отношениях между Анкарой и Каиром.
Турцию тревожит региональная политика Ирана, обладающего военным присутствием в Сирии и Ираке и крайне серьезным влиянием на процесс принятия политических решений на Ближнем Востоке. Снятие санкций с Ирана приведет к его усилению и открывает большие перспективы для страны, что вызывает опасения у государств региона, особенно в отсутствие какого-либо института системы безопасности в регионе.
Однако Иран стал одним из первых государств, сразу обозначивших свою позицию в отношении переворота, поддержав президента Р. Эрдогана. Кроме того, министры иностранных дел, президенты, спикеры парламента обеих стран находились на связи друг с другом как во время путча, так и после него. Барак Обама высказался в поддержку демократии в Турции уже после того, как стало ясно, что переворот не состоялся, в то время как король Саудовской Аравии вышел на сцену только через два дня.
Нормализация отношений между Турцией и Россией означает, что существуют определенные договоренности и по сирийскому кризису. Российский курс на поддержку правительства Б. Асада на данном этапе остается неизменным. Это говорит о возможном пересмотре турецкой позиции. Премьер-министр Турции Б. Йылдырым уже объявил о намерении развивать «хорошие отношения» с Сирией. На следующий день после этого заявления он уточнил, что конструктивное взаимодействие с Дамаском до ухода Б. Асада невозможно. Тем не менее сигнал был дан. Причины пересмотра могут быть разными: поддержка американцами сирийских курдов, понимание необходимости выстраивать отношения с Б. Асадом, оставшимся у власти, расцвет широкого спектра экстремистских организаций как на границах, так и внутри страны, и изоляция от региональных проектов.
Вопрос в том, каким будет ответ союзников Анкары, недовольных подобным курсом, в первую очередь Катара и Саудовской Аравии. Недавние теракты в Саудовской Аравии могут также подтолкнуть Короля Салмана к пересмотру своих позиций, однако в таком случае монархии рискуют лишиться своих контрагентов в Сирии. Именно участие Турции в коалиции «просуннитских» сил определяло возможности для поддержки сирийских антиправительственных группировок. Если путь доставки необходимых ресурсов через территорию Турции будет перекрыт, это сильно ударит по позициям просаудовских групп в переговорном процессе. Территория Иордании для этого крайне неудобна, более того, Хашимитское Королевство хорошо представляет опасность, исходящую от продолжающейся нестабильности, учитывая, что не так давно боевики ИГ, начинив взрывчаткой автомобиль иорданских военных сил, совершили теракт на погранпункте, который унес жизни семи иорданских пограничников.
Несмотря на то, что отношения между США и Турцией ввиду накопившихся нерешенных проблем ухудшаются, Анкару и Вашингтон связывает сотрудничество в различных сферах, в том числе ВПК. Высокая степень взаимозависимости и необходимость сохранения каналов кооперации приведут государства к поиску баланса в отношениях.
Широкомасштабные чистки в Турции и вынесение на повестку дня вопроса о возвращении смертной казни отдаляют перспективы Турецкой Республики войти в Европейский союз. На фоне охлаждения отношений с США и Европой процесс нормализации отношений с Россией сохранится, что связано и с позицией России в отношении попытки военного переворота. Реакция Европейского союза на действия Р. Эрдогана во внутренней политике только усилит курс Турции в краткосрочной перспективе на кооперацию с Россией, а также Ираном, ввиду того, что иранское руководство одним из первых поддержало президента Р. Эрдогана.
Тегеран и Москва рассчитывают на смягчение позиции Турции по Сирии. Однако можно ожидать, что на данный момент турецкое правительство больше увлечено внутренними проблемами. Турецкая армия и разведка подвергаются серьезным чисткам. Соответственно, это снимает возможность введения военного контингента на территорию Сирии. Выведены турецкие военные и из Ирака. Если уже до путча шли разговоры о координации действий по Сирии между Москвой и Анкарой, то в новых условиях пройдет несколько месяцев, после чего будет возможно отладить взаимодействие соответствующих структур. Развитие событий в регионе и политика Анкары во многом будут определяться внутриполитической ситуацией в самой Турции, которая еще далека от стабильности.
