О теоретических моделях "Исламского государства"
Кризис традиционной государственности на Ближнем Востоке и его последствия
Нынешние границы ближневосточных государств были проведены по границам прежних протекторатов и являются в значительной степени искусственными. Это стало одной из причин того, что сегодня в регионе существует много слабых и неустойчивых государств, а также территорий, управляемых негосударственными структурами. Для региона характерны почти неразрешимые проблемы нациестроительства, фрагментированность социумов и неразвитость институтов государства. Кризис той модели государственности, что была построена по примеру метрополий, с элементами западной демократии, зачастую декларативной, подталкивал к поиску альтернативных путей политической организации.
Первыми «ласточками» стали ХАМАС и «Хизбалла», которые на подконтрольных территориях фактически брали на себя функции государства, предоставляя услуги в сферах образования, здравоохранения, управления. Соответствующие формы общественной и политической самоорганизации мусульман оказались весьма действенными, а в случае «Хизбаллы» – способными не только конкурировать со слабым ливанским государством, но и противостоять силовой машине израильского государства.
Однако и они не в состоянии стать реальной альтернативой государственности. Например, ливанская «Хизбалла» в силу своей конфессиональной ограниченности не может восприниматься в качестве альтернативного проекта суннитской и христианской общинами этой страны. ХАМАС, при декларировании приверженности исламским ценностям тем не менее пытался ориентироваться на ценности демократии и пришел к власти посредством демократических выборов. Исламистами салафитского толка такой подход воспринимается как чуждый исламским ценностям.
Неожиданный и взрывной взлет популярности «Исламского государства» (ИГ)* полезно рассматривать в подобном контексте поисков альтернативы традиционной государственности на Ближнем Востоке. ИГ берет на вооружение не какую-то реальную модель государства в мусульманском мире, а ту, не исходящую из политической реальности концепцию, которая развивалась в трудах исламских правоведов. Она рисует идеальное «справедливое государство» по Корану и предлагает объединить в национальное государство не нацию, а умму, то есть сообщество верующих.
Именно поэтому не имеет смысла рассматривать ИГ как государство в современном понимании. ИГ – это «даула» (арабск. обозначение государства). «В классический период истории ислама, к которому и обращен творческий дух ИГ, даула означало прежде всего династию, но никогда территорию. Даула – образование изна- чально временное и довольно гибкое, оно нетерриториально, а суверенитет не является его характеристикой, потому что, принадлежа Аллаху, он делегируется Аллахом умме и только от уммы передается имаму, а от него – правителям более низкого ранга. В результате даула представляет собой некую политию, или потестарную систему, в принципе многоуровневую и способную организовываться по сетевому принципу»..
Таким образом, ИГ нашла оптимальную формулу легитимации среди суннитского населения Ближнего Востока, а также некоторых других регионов, потому что еще одним инструментом политического влияния ИГ является присяга на верность «халифу», которым на данном этапе является Абу Бакр аль-Багдади. В такой форме ИГ присутствует на тех территориях, на которых ему удалось получить присягу от лидеров местных боевиков или даже от отдельных боевиков – для него больше важна лояльность, чем контролируемая территория. По-видимому, ИГ удалось убедить значительную часть суннитского населения на занимаемых территориях в своей аутентичности «традиции» (традиции в кавычках, так как она вся умозрительна, вымышлена). ИГ удалось побороть внешние признаки кризиса традиционной государственности, используя прежде всего тоталитарные и террористические мето- ды. Насколько долго эта модель сможет существовать? Этим вопросом сегодня задаются и политики, и ученые, и широкие слои общественности повсюду в мире.
О теоретических моделях "Исламского государства"
Употребление словосочетания «исламское государство» порождает ассоциации с такими понятиями, как фундаментализм и интегризм, заставляет обратиться к истокам шариата и «золотому веку» правления Мухаммеда и первых халифов. По сути, исламские фундаменталисты исходят из того, что классическое мусульманское государство является по своей природе теократическим, и правители, отходящие от этого принципа, провозглашаются «неверными». За последние 150 лет имели место три волны исламского фундаментализма. Первая – в XIX веке в рамках по противодействию колониальной экспансии на Ближнем и Среднем Востоке. Новый взлет исламизма пришелся на эпоху борьбы народов Азии и Африки за независи- мость и самоопределение в середине ХХ века. Он был ознаменован выходом на арену ряда видных мусульманских теоретиков этого течения.
Крупнейшие из них: Абуль Ала Маудуди (1903‒1979), живший в Индии, а затем в Пакистане, чья организация «Джамаат-и-Ислами» пользуется большим влиянием и ныне; египтяне Сейид Кутб (1906‒1966) и Хасан ал-Банна (1906‒1949) – идеологи и создатели организации «Ассоциация Братьев-мусульман» (далее в докладе будет также использоваться аббревиатура АБМ) в арабском мире. Они отвергали «импортные» идеи национализма, капитализма и социализма и в противовес выдвигали ис- ламский идеал как единственно верную альтернативу развития для достижения равенства, братства и благоденствия народа. В то время как Маудуди склонялся, как правило, к мирным, ненасильственным методам, С. Кутб связывал достижение провозглашенных целей с ликвидацией правящих прозападных режимов и установлением «порядка в рамках исламского государства».
Шейх Хасан ал-Банна основал в 1928 г. «Ассоциацию Братьев-мусульман» и до своей смерти был ее «вер- ховным наставником». Он разработал концепции джихада и «исламского государства». Конечной целью «Ассоциации» ставилось создание в странах ислама (начиная с Египта) общества, построенного на принципах «исламской справедливости», строгого соблюдения норм, сформулированных в Коране и шариате. АБМ прошла путь от благотворительной и просветительской организации (1928–1936) до политической, использующей методы террора как средство борьбы. Она создала разветвленную структуру, включая военизированные формирования с зарубежными филиалами. После смерти руководителей в «Ассоциации» произошел раскол.
В эпоху Сейида Кутба – одного их лидеров АБМ, который был казнен в Египте в 1966 г. за террористическую деятельность, – сформировались два «отряда» его последователей. Представители первого выступали за неуклонное продолжение курса, выработанного Кутбом, и критиковали верхи АБМ за отход от него. Представители второго, оставаясь в рядах Ассоциации, частично отвергли его идеи как идущие вразрез с заповедями шейха ал-Банны.
Движение постепенно мими- крировало и с 1980-х гг. пошло по пути большей умеренности, отмежевываясь от насилия и экстремизма. АБМ действовала через сеть мечетей, благотворительных фондов, учебных заведений, вела кампании солидарности, оказания помощи и т.д. В последней четверти ХХ – начале ХХI веков под флагом массовых движений во всем афро-азиатском мире поднялась новая волна политизации ислама. Это обусловлено:
– увеличением числа новых адептов ислама – жителей Африки и Азии, высоким уровнем рождаемости в традиционных мусульманских обществах (по темпам прироста мусульмане значительно опережают другие мировые конфессии);
– ростом социального недовольства масс в условиях глобализации: из сорока наиболее бедных стран мира в двадцати преобладают или в больших количествах живут мусульмане;
– влиянием исламской революции в Иране, которая стимулировала взлет фундаменталистских идей и исламский бум на Ближнем Востоке, радикализацию палестинского движения, «Хизбаллы», других религиозных групп в арабском мире, а также в отдельных других регионах Азии;
– обострением религиозных чувств населения после неудач, которые испытывали страны Ближнего Востока в войнах с Израилем, вслед за поражением в июньской войне 1967 г., после вторжения США и Великобритании в 2003 г. в Ирак и свержения С. Хусейна, операции НАТО против режима Каддафи в Ливии в 2011 г.;
– большой финансовой и прочей помощью, поступающей в исламские страны из Саудовской Аравии, других богатых нефтедобывающих монархий.
Через всевозможные организации и фонды саудовцы ведут миссионерскую деятельность в различных ре- гионах планеты, опираясь на проповедь ваххабизма, создают сети мечетей, медресе и религиозных центров повсюду в мире, субсидируют близких им по духу приверженцев ислама; – сдвигов в мире после прекращения «холодной войны» и распада СССР; в результа- те этого ряд секуляризированных режимов в арабо-мусульманском мире оказался без прежнего партнера-союзника перед лицом как Запада, так и внутренней исламской консервативной оппозиции. Следствием этого стало падение режимов в Афганистане, Южном Йемене, деформация власти в Ираке, общее ослабление левых и светских партий, течений, сужение их влияния. Отступление идеологии коммунизма нанесло удар по разного рода левым, промарксистским течениям и группам, которые традиционно противостояли исламистам на Ближнем Востоке.
В итоге была отброшена возможная левая альтернатива существовавшему порядку. Идеологический вакуум, образовавшийся после ухода этих сил, заполнили преимущественно религиозные течения, в том числе экстремистские. Они порою заимствовали тезисы и аргументы у своих противников, оборачивая их в религиозную упаковку и претендуя на главенство среди других сил в защите социальных интересов граждан. Впрочем, подъем политического ислама в 400-миллионном арабском регионе – части полуторамиллиардного исламского мира – не означал автоматической и всеобщей радикализации этого течения.
Исламистов в целом некорректно считать вечно монолитной и го- могенной массой. Политический ислам – разнороден в зависимости от региона, где зародился и пропагандируется, и несет на себе отпечаток специфики каждой страны. Здесь есть и экстремистские фракции, которые проповедуют насилие и скатываются к террору. Они составляют незначительное меньшинство, но сильны заразительным радикализмом, жа- ждой борьбы, что привлекает прежде всего молодежь. Следует отметить умение этих групп нащупать пульс социально уязвимых слоев общества, их динамизм, их способность организоваться – особенно по сравнению с раздробленной светской оппозицией. С начала «арабской весны» в 2010 г. в ряде стран наблюдается взлет влияния исламистских сил. Не будучи движущими силами этих выступлений, они оседлали революционную волну, получили свободу рук, вышли из подполья или полуподполья. Партии АБМ-ского направления смогли одержать победу на парламентских выборах в Египте и Тунисе, закрепиться в Ливии и в разрозненной сирийской оппозиции, сформировать правительство в Марокко и получить более трети мест в парламенте Кувейта. Большинство арабских аналитиков и по- «Исламское государство»: феномен, эволюция, перспективы 9 литологов видят в риторике и идеологических тезисах этого феномена отпечатки теории и практики школы «Братьев-мусульман».
*Организация запрещена на территории РФ решением Верховного суда
Продолжение следует
«Исламское государство»: феномен, эволюция, перспективы / Аналитические доклады ИМИ Выпуск 1(45) — М.: МГИМО-Университет, 2016
