По тонкому сирийскому льду

Соглашение, модифицирующее февральские договоренности по урегулированию сирийского кризиса, на минувшей неделе дало сбой практически сразу после вступления в силу. Предусмотренный режим прекращения боевых действий оказался поставлен под удар не только из-за многочисленных нарушений со стороны различных сирийских группировок: свою лепту в разбалансировку хрупкого перемирия внесли внешние силы наряду с активизировавшимися террористическими организациями. Своим видением логики событий поделился Чрезвычайный и Полномочный Посол России, член РСМД Александр Аксенёнок.

— Александр Георгиевич, по итогам заседания Международной группы поддержки Сирии 20 сентября Джон Керри заявил, что рано ставить точку на перемирии в Сирийской Арабской Республике. Согласны ли Вы с признанием резистентности соглашения?

Надеюсь, я не преувеличу, если скажу, что всё, что произошло буквально несколько дней назад, не было неожиданностью, хотя масштабы и ужас произошедшего превзошли все самые худшие опасения. Однако, несмотря на поток словесных обвинений между Россией и Соединенными Штатами, между оппозицией и сирийским правительством, между США и сирийским правительством, можно почувствовать, что интерес участников все-таки сохраняется. Интерес к тому, чтобы найти ту самую спасительную формулу, которая позволила бы остановить порочный круг насилия в Сирии и перейти к серьезным межсирийским переговорам.

— Не помешают ли проведению переговоров и реализации проекта перемирия американские угрозы? Например, заявление официального представителя внешнеполитического ведомства Джона Кирби относительно пересмотра перспектив сотрудничества с Россией в контексте сирийского урегулирования, сделанное после предположительного обстрела гуманитарного конвоя ООН на юго-западной окраине Алеппо?

Вы правильно обозначили проблему, она действительно существует. В США нет единого подхода к вопросу. В Пентагоне и других ведомствах, например, в Госдепартаменте, который возглавляет Джон Керри, существуют противники поиска договоренностей с Россией. Я могу сказать, что аналогичные противники поиска договоренностей с США существуют и в России. К такому выводу несложно прийти, отслеживая наши публикации, выступления на федеральных каналах.

— Можно ли сказать, что мы свидетели нескоординированных действий Госдепа и Пентагона? Был ли авиаудар по провинции Дейр эз-Зойр совместно спланированной акцией или своеволием Министерства обороны?

Конечно, как Вы сказали, отсутствие координации, и даже больше — попытки Пентагона и других американских ведомств, ставить Джону Керри палки в колеса, — наверняка существуют. Возможно, в том числе и со стороны определенных лиц из Администрации Президента США. И все же поступающие с американской стороны намеки на «последний шанс» и «возможность прекращения диалога» не могут быть методом разговора с Россией.

Дело в том, что Россия в данном случае имеет большой опыт работы со всеми: и с сирийским правительством, и с оппозицией. Поэтому именно Россия очень хорошо знает все нюансы ситуации в Сирии. И американцы зачастую бывают вынуждены признать, что российские подходы имеют смысл.

Что на сегодняшний день объединяет Россию и США? Нежелание и неготовность допустить ситуацию, при которой режим Башара Асада будет свергнут силой и наступит полный хаос: к власти в Дамаске придут радикальные исламисты джихадистского толка. Это объединяет российскую и американскую стороны и может послужить стимулом к сохранению хотя бы единственной «ниточки взаимоотношений», если, конечно, время до президентских выборов позволит.

— Удары по позициям армии Сирии в упомянутой выше провинции нанесли не только американские, но и британские, австралийские, датские самолеты. Можно ли предположить, что европейские коллеги более активно подключатся к переговорному процессу и станут посредниками в российско-американском диалоге?

Мне кажется, что Германия в лице Франк-Вальтера Штайнмайера пытается сыграть конструктивную роль. Хотя Россия ранее и выразила категорическое несогласие с предложением министра насчет установления бесполетной зоны или так называемой «зоны безопасности» в Сирии. Тем не менее, на мой взгляд, Европа могла бы принять участие в переговорном процессе, если бы в европейских рядах было единство мнений: проблема заключается в том, что слишком трудно унифицировать разнящиеся по многим вопросам подходы. Это касается не только Сирии. В данном же случае, как мне кажется, главными игроками должны быть все-таки Россия и Соединенные Штаты Америки, в частности, если им удастся найти взаимопонимание с региональными державами, такими как Саудовская Аравия, Иран и Турция.

— На лекции в Московском государственном университете им. Ломоносова Вы говорили о формуле сохранения лица (“face-saving” formula), которая позволяет оппозиции перейти в ряды официальных политических партий (как это произошло с FARC в Колумбии). Как Вы думаете, можно ли применить подобный сценарий в отношении Сирии?

Я думаю, да. Подписанное 30 июня 2012 года Женевское коммюнике, один из основополагающих международно-правовых документов сирийского урегулирования наряду с резолюцией 2254 Совета Безопасности ООН, как раз и предлагает модель государства, о которой Вы говорите.

Беседовала Евгения Дрожащих, блогер РСМД