Из Астаны в Женеву с остановкой в Сочи?
Как известно, вопросы сирийского урегулирования обсуждаются сегодня на двух основных площадках — в Астане и в Женеве. Два переговорных процесса призваны дополнять друг друга — в Астане ведут диалог о прекращении боевых действий, в Женеве пытаются договориться о политическом будущем Сирии. Естественно, что и состав участников переговоров, и формат их ведения различён.
Образно говоря, в Астане работает международная пожарная команда, пытающаяся справиться с огнём в горящем сирийском доме, а в Женеве заседает многосторонний комитет строителей, инженеров и девелоперов, проектирующих обновлённое здание сирийской государственности.
Пожарная команда на данный момент работает дружнее, быстрее и успешнее, чем инженерно-строительный комитет. Практические результаты переговоров в Астане — снижение уровня вооружённого насилия на территории Сирии — видны любому беспристрастному наблюдателю. А вот в Женеве о политическом будущем Сирии договориться не удаётся даже в самом первом приближении. Существует множество объяснений того, почему между Астаной и Женевой возник разрыв, но сам факт такого разрыва трудно отрицать.
Предложение России о проведении в Сочи Конгресса народов Сирии выглядит как попытка преодолеть или хотя бы сузить этот разрыв. С одной стороны, последние успехи в Астане и непосредственно на поле боя должны привлечь к участию в конгрессе широкий спектр этнических, политических и религиозных групп, поддерживающих как Дамаск, так и оппозицию. С другой стороны, если в Сочи действительно соберётся анонсированный «широкий спектр» участников, то Конгресс сможет оказаться действенным катализатором женевского процесса, заставив неспешных и неуступчивых переговорщиков в Швейцарии сдвинуть процесс с мёртвой точки. В этом смысле состав участников Конгресса, широта представительства и его уровень станут весьма показательным индикатором того, чего удалось или не удалось достичь в Астане.
Разумеется, данная инициатива Москвы, как и любое исходящее сегодня от России предложение, порождает многочисленные подозрения, как на Западе, так и в кругах «непримиримой» сирийской оппозиции. Конкретно Владимира Путина подозревают в стремлении «заменить Женеву Астаной». То есть в намерении создать свой карманный, условно говоря, «сочинский» формат политического диалога, который был бы жёстко привязан к переговорам в Астане и сделал бы продолжение диалога в Женеве попросту ненужным. Таким образом, Москва могла бы закрепить за собой «контрольный пакет акций» в будущей сирийской государственности.
Наверное, никто не способен убедительно и безоговорочно доказать скептикам, что в кремлёвских кабинетах отсутствуют подобные намерения и планы. И всё же такая интерпретация российской тактики представляется малоубедительной. Российскую политику в Сирии и на Ближнем Востоке можно обвинять во многих грехах, но её в любом случае нельзя считать непрофессиональной.
Создание карманного «сочинского формата» из марионеток Башара Асада и представителей «правильной» оппозиции не дало бы Москве в сирийском урегулировании никаких дополнительных козырей сверх тех, которые Москва и так уже имеет. А вот проблем этот шаг, безусловно, добавил бы. И в первую очередь, в отношениях с западными партнёрами, позволив им снять с себя всякую ответственность за будущую судьбу Сирии и переложив эту ответственность целиком на плечи России.
Нынешняя реальность такова, что в Сирии Россия со всеми своими союзниками способна выиграть войну, но никак не мир. Послевоенное социально-экономическое восстановление страны потребует таких ресурсов, которыми ни Россия, ни Тегеран, ни Анкара попросту не располагают. У государств Залива слишком много своих, более приоритетных проблем, включая Йемен и Катар. Китай едва ли готов выступить в качестве основного донора послевоенной Сирии.
Соединённые Штаты — как минимум, пока Дональд Трамп остаётся в Белом доме, — вкладываться в сирийское восстановление не будут. Остаётся Европейский союз, у которого есть и значительные интересы на Ближнем Востоке, и финансовые возможности для масштабной помощи и инвестиционной поддержки послевоенной Сирии. Так что договариваться придётся в первую очередь с Евросоюзом. И, скорее всего, именно в Женеве.
Безусловно, всё это прекрасно понимают в Москве. И потому инициатива проведения Конгресса народов Сирии в Сочи — это не подкоп под женевский процесс, а скорее попытка усилить позиции России в будущем диалоге с Европой в рамках женевского процесса. Можно сказать — выполняя рейс из Астаны в Женеву, капитан воздушного судна принял логичное решение приземлиться в Сочи для дозаправки.
Андрей Кортунов, Генеральный директор РСМД
