Развенчание исламофобии. Часть 2
Начало: Развенчание исламофобии
Продолжаем знакомить со статьей филиппинского ученого профессора Генри Фрэнсиса Эспириту под названием «Толерантность и духовность: развенчание исламофобского взгляда на «нетерпимый ислам».
В своей статье Г. Эспириту, опираясь на первоисточник исламского учения – непосредственно на Коран, стремится отразить толерантное отношение ислама к религиозным, культурным и идеологическим различиям, встречающимся в человеческих обществах. Кроме этого, автор статьи ссылается на различные тематические пассажи, обнаруженные им в отдельных отрывках Корана, которые поощряют терпимость и общественный консенсус.
Наряду с изложением «основ толерантности подлинного ислама, – пишет Г. Эспириту, – я также приведу несколько исторических примеров этой «духовности толерантности» в жизни избранных мусульманских ученых и почитаемых исламских личностей различных эпох в их контактах с христианами».
Таким образом, статья интересна уже тем, что отражает интересный опыт прочтения и понимания Корана не-мусульманином, который, к тому же, «имеет на руках» примеры того, как ведут себя мусульманские интеллигенты в общении с представителями другой религии.
Профессор Эспириту не скрывает, что он делает эту работу в надежде на то, что, демонстрация плюралистических формулировок Корана, а также приведение исторических примеров терпимости, проявленных в образцовой жизни ряда выдающихся мусульман в их отношениях с христианами, помогут, во-первых, побудить самих мусульман «в полной мере практиковать и осуществлять исламские мандаты дружбы и межрелигиозного взаимопонимания в своей повседневной жизни».
Во-вторых, автор надеется, что в своей статье он сможет сообщить не-мусульманам, что подлинный ислам, тот, который представлен в Коране, в образцовом поведении Пророка Мухаммада (ﷺ), и в образцовой жизни благочестивых мусульманских личностей – это «очень терпимая религия, которая признает и уважает различные верования и идеологические взгляды других людей».
Переходя к основной теме, автор начинает с раскрытия т.н. «динамики толерантности», т.е. подробно останавливается на ее философских, метафизических и мистических предпосылках. Это нужно для того, чтобы подготовить читателя к работе с авторскими концептуальными рамками и философскими предпосылками в понимании толерантности.
Раскрывая свой подход к поставленной проблеме, Г. Эспириту пишет, что толерантность предполагает множественность и разнообразие идентичностей, равно как и плюрализм, который возможен только в условиях сосуществования различных (как минимум – двух) инаковостей, выражающихся в разнообразии идентичностей и множественности существующих ценностей.
Противоположностью плюрализма является гегемония, где навязывается одна конкретная ценность и где происходит принудительная тотализация (унификация) выражений жизни. Гегемонизм стремится к тому, чтобы человеческие ценности соответствовали единому мировоззрению и определенной практике. Те, кто успел пожить сознательной жизнью при советской власти, понимают, о чем здесь идет речь.
Отсюда понятно, что толерантность может существовать только в рамках плюрализма, поскольку плюрализм признает отличие «другого». «Терпимость, – пишет профессор, – это очень важная этическая ценность перед лицом изменчивости «другого». Поэтому терпимость предполагает наличие «другого», поскольку без «другого» вообще нечего терпеть. Однако в гегемонии «другое» поглощается и уничтожается одним лишь навязыванием единообразия и насильственной унификации.
Таким образом, при отсутствии «другого» в условиях гегемонии толерантность также будет отсутствовать – вот почему все тоталитарные и гегемонистские общества наиболее нетерпимы к различиям и отличающимся взглядам» и, я бы добавил, – нетерпимы к инакомыслию.
Интересно, что профессор Эспириту рассматривает терпимость как признак духовности. По его мнению, человек, способный терпимо относиться к «другому», способен видеть объединяющий источник, который допускает и желает этих различий, существующих в мире. Иными словами, поскольку мир сотворен Богом, то и его многообразие, и существующие в нем различия также сотворены им. «Эту объединяющую связь, пронизывающую все многообразные явления тварного мира, которая превосходит множественность, мистики называют «Единым Богом», – замечает автор, и продолжая развивать свою мысль, обращается к Священному Корану: «И бог ваш - Бог единый, нет божества, кроме Него, милостивого, милосердного» (Сура Бакара: 163) «Нет доводов между нами и вами. Аллах соберет нас, и к Нему возвращение!» (сура Шура: 15). [аяты Корана приводятся в переводе И. Крачковсого].
Из сказанного следует, что Творец «является одновременно и Высшим источником этих многообразий, и сущностной целью всех разнообразных космических сущностей», - заключает профессор. Он также считает, что как высокая духовность, так и религиозный мистицизм признают Бога как объединяющую связь, которая глубоко связывает друг с другом все элементы сотворенного мира, несмотря на их кажущиеся различия и множественность. Профессор пишет: «Мусульманские и христианские мистики хорошо переносят религиозные различия, потому что в своем внутреннем существе эти мистики видят Единого, и это объединяющее видение позволило им выйти за пределы вероучительных и догматических различий. Именно благодаря этой божественной благодати всеобъемлющего видения Единого святые и мистики могут терпимо относиться к «инаковости» другого».
Терпимость в общении с другими, особенно с религиозным «другим», – это, по мнению профессора, и есть духовность, поскольку, «терпя различия, человек признает божественную мудрость Бога, Который желает, чтобы эти различия проявились».
Тема, затронутая профессором, действительно, не может быть раскрыта без обращения к феномену религиозного мистицизма, который в исламе известен как тасаввуф, или суфизм, а, к примеру, в православии – как исихазм. Поэтому автор обращается к опыту мистицизма, его пониманию духовности.
Например, он пишет: «Размышляя над этой невыразимой теологической напряженностью относительно множественности или разнообразия Божьего творения и сущностного единства творения в бытии Бога, мистики всех религиозных традиций высоко ценят тайну и духовность терпимости; непостижимое и сочувственное понимание, которое целостно связано с сознанием Божественного Единства, проявляющегося в многообразии и через него. Терпимость позволяет нам испытывать сочувственное чувство Божественной взаимосвязанности между различными созданиями в Божественной имманентности Творца, который допускает эти различия».
Из сказанного автором далее становится понятным, что к такому пониманию природы духовности он и сам пришел в результате работы над собой, на основе собственного опыта, что, отмечу, несопоставимо ценнее, нежели накачивание себя абстрактной информацией из книг. Об этом, кстати, и гласит известная суфийская сентенция о вербальной халве, от пережевывания которой во рту слаще не становится.
Тем временем, профессор пишет: «Мои собственные молитвенные размышления, очевидно, открывают мне, что подлинный ислам, то есть ислам, выраженный в первозданных страницах Корана и в образцовом поведении пророка Мухаммада ... явно выступает за плюрализм и поощряет терпимость в своих отношениях с религиозным «другим». Таким образом, профессор Эспириту осознает различие между, как он говорит, «подлинным исламом» и, говоря его же словами: «жестким и гегемонистским «исламом», интерпретируемым «экстремистскими» экзегезами или «фундаменталистской» герменевтикой».
Важно подчеркнуть, что, говоря об экстремистских интерпретациях ислама, автор заключает это слово в кавычки, обозначая тем самым, что «ислам экстремистов» не имеет ничего общего с кораническо-пророческим исламом.
Продолжение следует...
Айдар Хайрутдинов
