Катарский кризис: что дальше?
Ближний Восток, в особенности его арабская часть, не перестают удивлять мир, хотя, казалось бы, после турбулентных событий Арабской весны и недавних политических потрясений в США и Европе нас уже трудно чем-либо удивить. Сегодня новости дня начинаются с развития событий вокруг нового, катарского кризиса, имеющего не только региональное, но и глобальное измерения. На наших глазах, к изумлению многих правительств мира, в самом сердце Аравии, похоже, в дополнение ко многим уже существующим кризисам добавился еще один — между Катаром и рядом арабских государств во главе с Саудовской Аравией и ОАЭ и разворачивается еще одна операция, которую можно назвать: «Преподадим урок Катару».
Непростые отношения между Катаром и Саудовской Аравией имеют давние исторические корни. Саудиты гордятся тем, что никогда не было колонией созданное ими государство, в котором его основателю — королю Абдель Азизу удалось, как они считают, с помощью свыше собрать бóльшую часть аравийских земель (но не все, как хотелось), а Катар рассматривается ими как детище британского колониализма.
В Эр-Рияде с давних пор копилось недовольство независимой, своевольной политикой Дохи, не проявляющей должного уважения к Эр-Рияду как естественному гегемону в регионе, и претензиями семьи Ат-Тани на самостоятельную роль в качестве влиятельного регионального игрока, амбиции которого простираются далеко за границы Аравии и даже всего Ближнего Востока. Ну как может правитель карликового государства, в котором и коренного населения-то немногим более четверти миллиона человек, меряться силой с самим «Хранителем двух святынь», правителем государства, входящего в двадцатку самых сильных государств мира!
Неужто в результате обострившейся конфронтации нам суждено в скором будущем стать свидетелями распада еще вчера казавшегося прочным Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива? Хотя в нем с момента основания в 1981 г. существовали серьезные противоречия, и время от времени разгорались споры, в том числе и вокруг принадлежности некоторых территорий, интеграция все же развивалась. Еще несколько лет назад государства-члены ССАГПЗ предложили Йемену план урегулирования, реализация которого привела к отставке президента Али Абдаллы Салеха, а теперь сами эти государства приходится мирить между собой. Сегодня в ССАГПЗ, с одной стороны, сплоченно выступает блок из трех государств – Саудовской Аравии, ОАЭ и Бахрейна, которых за пределами этого объединения поддерживают Египет и Иордания.
С другой стороны, это Катар, Кувейт и Оман, среди которых особняком стоит Катар, поддерживаемый извне Турцией, а теперь и в какой-то степени Ираном и Ираком. Оман и Кувейт проявляют осторожность, не желая портить отношения ни с одной из сторон. Напомню, что Оман не соглашался на саудовские планы объединения вооруженных сил государств-членов ССАГПЗ под единым командованием, не захотел присоединяться к Саудовской Аравии в продолжающейся до сих пор военной операции в Йемене (не стали этого делать ни Кувейт, ни Пакистан, несмотря на свои близкие отношения с Эр-Риядом).
На войну в Йемене (в большей степени, чем в Сирии и в Ираке) в исламском мире смотрят как на войну суннитов с шиитами. А тот же Кувейт, в котором проживает значительное шиитское меньшинство, не хочет разжигать межконфессиональную вражду (кстати, в Пакистане каждый пятый житель — шиит). Да и в ваххабитском Катаре эмиру Тамиму удалось недавно примирить суннитскую и шиитскую ветви своего племени бану тамим (сам эмир символически назван именем легендарного основателя племени), входящего в одно из древнейших родоплеменных объединений Аравии — мудар и проживающего также на территории Ирака и Саудовской Аравии — в различных районах Неджда, в том числе в самом Эр-Рияде. К тамимитам относится не только правящая семья Катара — Аль Тани, но и самые влиятельные богословские семейные кланы Саудовского королевства.
Это, во-первых, род потомков основателя ваххабизма шейха Мухаммада Абдель Ваххаба — Аль аш-Шейх, к которому принадлежит нынешний верховный муфтий КСА, и, во-вторых, род Усайминов, из которого происходил один из наиболее почитаемых современных салафитских богословов — скончавшийся в 2001 г. шейх Мухаммад бин Салих бин Усаймин. Я хорошо знаком еще с одним влиятельным представителем семейства Усайминов — шейхом Абдаллой, братом покойного шейха Мухаммада и знаменитым в Аравии историком, книга которого об Абдель Ваххабе была переведена на английский язык и издана в США. Так или иначе, генеалогическая и конфессиональная близость не помогла предотвратить раскол в семье аравийских монархий.
Мне все еще кажется, что сторонам удастся договориться, так как никто не заинтересован в усугублении конфликта, в который вовлечены государства, держащие в руках главные карты на мировом нефтегазовом рынке. Только давление на Катар не ослабевает. От Катара требуют унизительных для него уступок.
Уступи он, его будут считать «слабаком», в Дохе считают предъявляемые к нему требования попранием его суверенитета (однако при этом он почему-то не подходит с тех же позиций к своему вмешательству во внутренние дела Сирии, и получается прямо по известной в просторечье формуле «за что боролись, на то и напоролись»). От Катара арабские соседи требуют не столько прекращения финансирования признанных террористическими исламистских группировок (их подпитка идет и из других аравийских государств), сколько отказа от сближения с Ираном, изгнания из страны «Братьев-мусульман» и лидеров движения ХАМАС, закрытия таких финансируемых им медиа-ресурсов, как «Аль-Джазира», «Аль-Кудс аль-Араби», арабская версия «Huffington Post» и базирующиеся в Лондоне «Middle East Eye» и «Аль-Араби аль-Джадид», вместе с депортацией редактора и публициста, палестинца Азми Бешары — бывшего депутата кнессета, бежавшего из Израиля в 2007 г. и действующего на саудовский истэблишмент, как красная тряпка на быка.
Ничего удивительного, ведь это издатель «Middle East Eye» Дэвид Херст угрожающе пишет сейчас: «Катар — не Газа. У него — страны с населением меньше, чем в Хьюстоне, и с суверенным фондом в 335 миллиардов долларов — есть друзья с большими армиями. Он — самый крупный производитель газа на Ближнем Востоке. Он поддерживает отношения с Эксоном». Но группу государств, возглавляемую Саудовской Аравией, раздражают не только слова таких публицистов, но и политическая всеядность, безграничный оппортунизм катарских эмиров, их «свадебные пляски со всеми». Ведь Доха развивает экономические связи не только с Ираном, но и с Израилем, не очень заботясь о соблюдении арабского бойкота, а одновременно поддерживает ХАМАС и палестинское сопротивление, помогает населению Газы.
Многие страны хотят выступать в кризисе вокруг Катара в качестве посредников-примирителей. Кувейт, Оман, Турция, США, да и Россия тоже готова помочь разрулить напряженность. По слухам, кувейтский правитель шейх Сабах, на днях побывавший в Дохе, уже добился некоторых успехов на пути к примирению сторон. Однако жесткость и непримиримость позиций входящих в клинч игроков не настраивает на оптимистический лад. Министр иностранных дел Катара Мухаммад бин Абдуррахман Аль Тани, который только что провел переговоры в Москве с Сергеем Лавровым, на днях сказал: «Мы не готовы сдаваться и никогда не отступим от независимости нашей внешней политики».
Столь же непримиримы и критики Катара. Государственный министр по иностранным делам ОАЭ Анвар Гаргаш заявил агентству «Рейтер», что в случае необходимости Катар подвергнут новым мерам «экономического обуздания» и что Доха должна дать «железные» обещания отказаться от поддержки исламистских экстремистов. А по телеканалу France 24 он выразился еще более определенно: это будет «своего рода эмбарго против Катара». Хорошенькая тогда получится интеграция.
Этим списком требований дело может не ограничиться. Как в приватном порядке сказал мне один из высокопоставленных саудовских чиновников: «Мы не успокоимся, пока не добьемся отставки эмира Тамима, только это может разрешить кризис». Но о каком эмбарго может идти речь? Пока «меры обуздания» Катара не затронули экзистенциально важную для него сферу — нефтегазовую.
Хорошо известно, что Катар фактически расположен на большом газовом озере, занимая третье место в мире после России и Ирана по разведанным запасам газа (более 25 трлн куб. м) и четвертое по его добыче после США, России и Ирана. Продолжает действовать трубопровод, идущий в ОАЭ в Оман, которые в ином случае лишатся поставок «голубого топлива». Катар обеспечивает 40% газа, потребляемого эмиратом Дубай, а Египет покрывает импортом СПГ из Катара 60% своих потребностей. А что будут делать азиатские потребители катарского газа, еще в большей степени зависящие от поставок СПГ из этой страны? Крупнейший в мире покупатель СПГ, японская компания JERA сообщила, что получила заверения от Дохи в гарантированной бесперебойности поставок в Японию СПГ.
Не стоит забывать, что помимо обладания гигантскими газовыми ресурсами Катар также располагает большими запасами гелия, входя в четверку мировых лидеров по объемам его доказанных запасов, и в будущем может присоединиться к крупнейшим производителям этого ценного стратегического сырья. Уже в 2005 г. гелий с завода в Рас Лаффане стал поступать на азиатские рынки, и нарушение этих поставок нанесет серьезный ущерб его потребителям. Остаются в катарских банках депозиты ОАЭ и Саудовской Аравии, а всего иностранные депозиты составляют 24% их общего объема в банках Катара. Полная транспортная блокада Катара без поддержки Ирана невозможна.
Инициаторы кампании давления на Доху также делают ставку на возможную отмену чемпионата мира по футболу, который должен состоятся в Катаре в 2022 г., заявляя о чудовищной коррупции и попрании прав иностранных рабочих в этой стране. Но если бы Катар был единственным аравийским государством, где распространена коррупция и нарушаются права гастарбайтеров! А решать вопрос о переносе чемпионата, насколько я понимаю, может только ФИФА.
Некоторые ближневосточные и западные политики еще заговорили о возможности переноса американской базы передового базирования Центрального командования в катарском аль-Удайде в Саудовскую Аравию или в ОАЭ. Американские СМИ сообщают, что влиятельный посол ОАЭ в Вашингтоне Юсуф аль-Утейба развернул там целую лоббистскую кампанию за перенос базы из Катара. Глава комитета по иностранным делам палаты представителей Конгресса США республиканец Эд Ройс предупредил: «Если ничего не изменится, Катар подвергнется санкциям через новый законопроект, который я внесу для того, чтобы наказать покровителей ХАМАС».
Но не будем забывать, что американские военнослужащие в 1990-е годы перебазировались в Катар как раз из Саудовской Аравии, после того как руководство этой страны попросило их покинуть ее пределы из-за массовых протестов против пребывания там иностранных войск. ОАЭ тогда тоже не были готовы принять заокеанских изгнанников. При этом достаточно посмотреть в Google сверху на мощные сооружения базы, где расквартировано примерно десять тысяч американских военнослужащих, что представить себе, сколь дорогостоящим предприятием станет ее закрытие и обустройство новой базы. И, главное, ради чего, да и кто гарантирует, что новое пристанище окажется более надежным?
Ярко проявившееся в ходе последних событий непостоянство союзнических связей, когда симпатии игроков быстро меняются, а их политика носит все более оппортунистический характер, заставляет вспомнить о старых традициях родоплеменных обществ Аравии.
Племена, постоянно конфликтуя друг с другом, часто меняли стороны, вчерашние друзья становились врагами, враги — друзьями. Казалось бы, еще вчера только ленивый (даже если он совсем не разбирался в делах исламского мира) не рассуждал о ставшей будто совсем непримиримой вражде между суннитами и шиитами, а сегодня Иран — опора шиитского мира — спешит на выручку ваххабитскому Катару. Еще до нынешнего катарского кризиса Турция лишь рассматривала вопрос о размещении на военной базе в Катаре в соответствии с договоренностью с этой страной своего воинского контингента, как считалось, для сдерживания Ирана, с которым она находится в Сирии по разную сторону баррикад.
А теперь, в разгар кризиса, турецкий парламент моментально принял решение об отправке этого контингента (как сообщают, до 3 тысяч военнослужащих), но его присутствие выглядит как инструмент защиты Катара вроде бы уже вовсе не от Ирана. Правда, этот шаг правящей Партии справедливости и развития в критической ситуации может иметь серьезные последствия для Реджепа Эрдогана, который видит в катарских правителях своих самых близких союзников в регионе. Турецкая оппозиция устами заместителя председателя Народно-Республиканской партии Озтюрка Йылмаза предупреждает: «Мы знаем, что некоторые страны хотят свергнуть эмира и заменить его новым правителем…Если [Катар хочет] использовать эти войска, чтобы сохранить [власть] правящего катарского семейства, неужели мы будем это поддерживать?».
А не получится ли так, гадают самые смелые аналитики в регионе, что Турция станет чуть ли не союзником (хотя и в качестве «женитьбы по удобному случаю») Ирана? Ведь Иран сразу выразил готовность помочь союзнику Турции — Катару поставками продовольствия, которого он лишился из-за санкций со стороны Эр-Рияда и Абу-Даби (а одна треть катарского импорта продовольствия, который в 2015 г. оценивался в 1,05 млрд долларов, шла в страну через Саудовскую Аравию и ОАЭ). Но как тогда быть с суннитским альянсом во главе с Турцией и Саудовской Аравией, которую Тегеран обвиняет в причастности к терактам в иранском меджлисе и мавзолее имама Хомейни, унесшим жизни 12 человек?
На позицию Турции будет оказывать влияние еще одно обстоятельство. На фоне разворачивающегося джихада против движения «Братьев-мусульман» в Анкаре не могут не задаться вопросом: если Катар как союзник «Братьев-мусульман» будет поражен, не настанет ли за ним черед Турции?
Но что хорошо для нас, так это то, что созданная Россией «астанинская тройка» — Россия, Турция, Иран — наверняка получит импульс к более глубокому сотрудничеству по урегулированию конфликта в Сирии. А удастся ли убедить Катар смягчить свою позицию в отношении Дамаска и снизить уровень поддержки любых вооруженных группировок, ведущих войну против сирийской армии?
Размышляя о перспективах развития ситуации вокруг катарского кризиса, можно чисто гипотетически предположить несколько основных сценариев.
Первый: стороны в результате посредничества региональных и глобальных сил урегулируют свои разногласия. Катар пойдет на некоторые уступки, сохранив солидарность с другими членами ССАГПЗ, но не пожертвует теми направлениями в своей внешней политике, которые имеют для него ключевое значение, в частности — нормальными отношениями с Ираном, а также и связями с движением «Братьев-мусульман». ХАМАС от ухода из Катара не пострадает, так как его новое руководство находится в Газе. Впрочем, и «Братьям-мусульманам» будут рады в Турции.
Второй: давление на Катар будет возрастать, посреднические усилия не увенчаются успехом. Возникнет угроза более жесткого противостояния, результатом которого может быть вынужденная мягкая смена власти в эмирате.
Третий: конфронтация усилится, и Катар пойдет на решительные меры, вплоть до выхода из ССАГПЗ и большего сближения с Турцией и Ираном. В этом случае не исключено некоторое изменение катарской политики в отношении сирийского кризиса и присоединение Дохи к «астанинской тройке», которая превратится в квартет.
Четвертый: произойдет резкая эскалация конфликта, который выльется в силовое противостояние с тяжелыми для сторон последствиями. Но и при этом почти невероятном сценарии такое противостояние не может продлится сколь-либо значительное время.
Россия, располагая ресурсом влияния на ближневосточных партнеров, может оказать умиротворяющее воздействие на конфликтующие стороны, непосредственно не вмешиваясь в конфликт. Этому будет способствовать то, что со всеми акторами разыгравшейся в регионе драмы Россию связывают исторические узы и немало общих интересов.
У народов Востока историческая память намного сильнее, чем у нас, поэтому она оказывает влияние на восприятие нашей страны и в наше время. В отношениях России с Турцией, к примеру, были как темные, так и немало светлых страниц. Стоит напомнить, что первая посольская миссия была направлена из Москвы в Константинополь еще в 1496 г., а в 1702 г. там, как известно, открылось постоянное российское посольство во главе с Петром Андреевичем Толстым (в 1792–1794 гг. посланником был Михаил Илларионович Кутузов).
Хотя в течение многих десятилетий Российская империя вела войны с Османской Турцией, после Первой мировой войны Советская Россия помогла новой Турции сохранить независимость и суверенитет, о чем там не забывают. Об этом, в частности, свидетельствует и увековечение в стоящей на площади Таксим скульптурной композиции фигуры советского военного деятеля Семена Аралова, первого руководителя РУ ПШ РВСР — предтечи Главного разведывательного управления Генерального штаба ВС РФ. Членство Турции в НАТО не мешает ей продуктивно сотрудничать с Москвой не только в торгово-экономической сфере, но и в области политики и безопасности.
Точно так же в Саудовской Аравии помнят, что Советский Союз был первым государством, признавшим в 1926 г. это государство, а первое постоянное консульство Российской империи открылось в главном городе Хиджаза — Джидде в 1891 г. Было немало драматических страниц в долгой истории российско-иранских отношений, но с Исламской Республикой Иран нас связывают тесные узы партнерства.
Без учета интересов России и ее отношения к происходящим в регионе событиям сегодня ни одно расположенное в нем государство не планирует своих действий на международной арене. Поэтому зарубежные аналитики оживленно обсуждают вопрос о том, выиграет Москва или проиграет от обострения катарского кризиса. Выиграет, говорят одни, так как могут подняться цены на нефть и, соответственно, на газовое топливо (правда, пока этого не произошло), кроме того, снизится объем поставок СПГ из Катара на мировой рынок, образовав нишу, которую могут занять российские производители.
Нет, говорят другие, так как дестабилизация региона так или иначе причинит ущерб всем, кроме того, для реализации уже имеющихся немалых катарских инвестиций в российскую экономику и продолжения инвестиционного сотрудничества нужны стабильность и безопасность в этой стране. С учетом развивающихся отношений сотрудничества России с государствами Персидского залива, а также с Египтом и Иорданией Москва, вероятно, будет придерживаться равноприближенного курса в отношении конфликтующих сторон.
Виталий Наумкин
Научный руководитель Института востоковедения РАН, академик РАН, член РСМД
