• Фаджр
  • Восход
  • Зухр
  • Аср
  • Магриб
  • Иша

Ли Куан Ю и суровые истины для Татарстана (1-я часть)

Время чтения: 33 мин
3816

На цветущей земле президентской резиденции Истана стоит пустое здание с арками и широкими верандами, которые зрительно увеличивают его размеры. Дворцом его не назовешь, но оно стоит на участке, с которым не сравнится особняк ни одного сингапурского миллионера. Это Шри Темасек - официальная резиденция премьер-министра. И все же ни один из трех премьер-министров Сингапура никогда не называл его домом.

Ли Куан Ю хотел переехать туда, когда стал первым премьер-министром страны в 1959 году. Тогда его детям было семь, четыре и два года. «В доме было полно слуг, - вспоминает он. - Если мячик скатывался по горке в канаву, то дворецкий бежал поднимать его. Поэтому моя жена решила: «Пусть дети сами бегают за мячиком. Давай не будем переезжать сюда. Иначе у детей сложится неверное представление о жизни». Было бы слишком просто играть в мячик и знать, что кто-то сбегает за ним».

Семья осталась в своем доме на Оксли Роуд. Однако они часто бывали в Истане, занимаясь в послеобеденное время учебой или плаванием, тогда как Ли играл в гольф на девственном поле с девятью лунками. Семья переехала в Шри Темасек лишь на несколько недель в 1965 году в целях безопасности - после отделения Сингапура от Малайзии. В остальное время дети росли в своем собственном доме.

Комплекс Истана был построен в 1869 году как резиденция губернатора. Теперь там расположены офисы президента, премьер-министра и Кабинета. Там исполняются государственные функции, а безупречные сады - излюбленное место для прогулок сингапурцев во время государственных праздников, когда сады открыты для свободного посещения. Там же проходили интервью и с Ли Куан Ю: длительностью более 32 часов в течение всего 2009 года. Цель этих интервью — лучше понять человека, который оставил более значительный след в истории Сингапура, чем кто-либо.

ЗДЕСЬ НЕТ СЛУГ, КОТОРЫЕ БЫ ПРИНОСИЛИ ЗА ВАС МЯЧИ 

Во время этих встреч, начинавшихся во время заката и продолжавшихся далеко за полночь, Ли затрагивал невероятно широкий круг различных тем, как и подобает лидеру, который в течение 50 лет считал своей обязанностью думать обо всем - от вопросов макроэкономической конкурентоспособности до вопросов общественных устоев, брака и рождаемости. Он также раскрывал ранее неизвестные стороны своей личности. В воспоминаниях перед нами представал любящий муж, стремящийся своей нежностью отплатить жене за долгие годы ее преданности. Временами он становился старомодным дедушкой, сбитым с толку амбициями и юношескими страхами своих семерых внуков. В следующий момент он представал верным другом, находящим слова поддержки своим уже не со всем здоровым товарищам, которых он знал целую вечность. Ли мог быть и твердолобым реалистом в вопросах геополитики, и проницательным государственным деятелем, разбирающимся в подоплеке мировой истории и политики. И тут же становился решительным аналитиком общественных процессов, высказывая нелицеприятные взгляды на вопросы о нации и интеллектуальных способностях, способные испугать добропорядочных граждан. 

И все же, как бы ни начинались эти разговоры, они неизменно возвращались к основной идее 86-летнего патриарха, живущего в стабильной и успешной стране: как объяснить сингапурцам, что благополучная жизнь не является для них данностью и что в реальном мире национальных государств нет слуг, которые бы приносили за них мячи. «Если ты не принесешь свой мяч, ты потеряешь его», - говорит он. На примере игр своих детей в Шри Темасек он говорит о своих опасениях за Сингапур.

 80-ЭТАЖНОЕ ЗДАНИЕ, СТОЯЩЕЕ НА БОЛОТИСТОЙ ПОЧВЕ 

Наши вопросы затрагивали широкий спектр тем: от его мнения о преемниках до постоянных обвинений в диктаторстве. Он, не задумываясь, отвечал на все. Однако было очевидно, что он согласился участвовать в этой беспрецедентной серии интервью, чтобы укрепить в сингапурцах инстинкт выживания, который, как он опасался, может быть утрачен именно из-за успеха его деятельности. Сингапур стал страной «первого мира», но всегда остается уязвимым, по его словам, это «80-этажное здание, стоящее на болотистой почве». Несомненно, это тема, которую он беспрестанно затрагивал и ранее, но в 2009 году в нем, казалось, усилилось чувство решимости предостеречь сингапурцев о необходимости осознать исключительную уязвимость своей страны. 

Хотя в то время Сингапур испытывал спад, причина озабоченности Ли заключалась не в мировом финансовом кризисе. Действительно, в тот год по оценке ежегодного рейтинга конкурентоспособности стран мира Сингапур был на втором месте из 57 стран по готовности противостоять экономическим потрясениям во время кризиса, уступая лишь Дании. У правительства имелись ресурсы дни смягчения удара… Сингапур представляет собой пример чудесного развития. Имея ВВП в 36 537 долларов США на душу населения, он был и остается одной из десяти богатейших стран мира по показателю покупательной способности населения. Почти 90% его жителей живут в собственных домах, причем почти три четверти населения живет в собственных домах или общественных квартирах в четыре и более комнаты. Два его фонда национального благосостояния занимают седьмое и одиннадцатое место в мире. Эта бурно развивающаяся страна привлекает рекордное число иммигрантов из таких разных стран, что в некоторых школах учатся дети 30 национальностей.

Нет, настойчиво возвращаясь к идее об уязвимости Сингапура, Ли не беспокоился о таких непостоянных вопросах, как биржи или ежеквартальные темпы роста. Книга создавалась до банкротства компании «Леман Бразерс» и до того момента, как правительство Сингапура осознало, что страна не избежит его пагубного влияния.

Обсуждая книгу с редактором газеты «Стрэйтс Тайме» Хан Фук Квангом в августе 2008 года, Ли сказал, что хотел бы «сконцентрировать умы сингапурцев на мысли о том, как нам достичь качественного руководства и высоких стандартов управления, которые были бы основой роста и преобразований в Сингапуре». В прозаичной манере он заявил, что не знает, сколько лет ему осталось. Когда Хан предложил концепцию книги, Ли с готовностью согласился. Спустя всего неделю он начал подгонять Хана: «Не дайте траве вырасти у вас под ногами». Требовалось немедленно «сконцентрировать умы».

«НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ» В РЕГИОНЕ

Помимо значимости руководства высокого качества, важнейшим положением для Ли является такое понятие, как «уязвимость». Это неизбежнее, постоянное условие существования Сингапура как независимой республики. Существование многонационального населения Сингапура, которое борется за право пользования ресурсами страны, названной бывшим президентом Индонезии Б. Дж. Хабиби маленькой красной точкой на карте, приводит к мысли о том, что общественное спокойствие нельзя принимать как должное. Ближайшие соседи также завидовали успеху страны и в периоды даже самых теплых отношений воспринимали Сингапур как младшего брата, которого нужно ставить на место. Ли выразился еще определеннее - крошечный, но упорный Сингапур воспринимался как «незваный гость» в регионе.


Зависимость Сингапура от Малайзии в отношении водных ресурсов десятилетиями была осязаемом символом уязвимости острова. Создание проекта рециркуляции воды «НЬЮУотер» стало поворотным моментом, который Ли с удовлетворением отмечал в наших беседах. В своих интервью для прессы инженер Гарри Си, занимавшийся проектом «НЬЮУотер», так выразил его значение: «Мы знали, что с его помощью станем свободными».

Эта свобода была подкреплена крупными инвестициями в оборону и безопасность, как подчеркнул Ли. И все же, периодически возникали симптомы уязвимости Сингапура. Потребность в песке для строительства и для реализации программы мелиорации земель стали еще одной ахиллесовой пятой, которую могли использовать соседи. Крошечные размеры страны также ограничивали воздушное пространство, а соседи не хотели разрешать воздушным силам Сингапура использовать некоторые воздушные зоны.

Как говорил Ли, Сингапур - не Новая Зеландия. Он вспоминал, как Новая Зеландия сократила свои воздушные силы до 50-ти с небольшим самолетов, использовавшихся, в основном, для патрулирования морского пространства и транспортировки вследствие сокращения расходов и стратегических преобразований. Теперь у нее нет вооруженных воздушных сил. Тогда как ВВС Республики Сингапур насчитывают более 400 самолетов для защиты 710 кв. км территории. Новозеландские политики объяснили ему, что тот, кто имеет притязания в отношении их страны, должен будет пересечь море, а значит, сначала бросить вызов Австралии. «Они самоустранились», - так прокомментировал Ли позицию Новой Зеландии использовать географическую изоляцию как оборонительное преимуществ.

ЕСЛИ МЫ НЕ БУДЕТ РАЗВИВАТЬСЯ, ТО МЫ - ГЛУПЦЫ

Географическое положение Сингапура не дает такой возможности. Стратегическое местоположение помогло ему стать одним из самых оживленных в мире портов и превратило в коммерческий узел региона, но обернулось также и тяжелым бременем. «Мы живем в Сингапуре - в очень беспокойном регионе, - напоминает Ли. - В случае, если наше правительство и население не будет отличать себя от соседей, Сингапур перестанет существовать». Он вспоминает свои слова, сказанные в 1988 году австралийцам после визита в Новую Зеландию: «Я мог бы вернуться сюда через 100 лет и уверен, что по-прежнему увижу эту страну, зеленую траву, овец и коров, пшеницу и фруктовые деревья... Когда я думаю о Сингапуре через 100 лет, я не уверен, что он будет существовать». 

Когда один из нас пожаловался, что такой взгляд кажется довольно мрачным, Ли помолчал, осознавая, что он должен дать и надежду. «Да, мы живем в центре неспокойного региона, но это также и центр самого быстроразвивающегося в мире региона, наряду с Индией и Китаем, и если мы не будет развиваться, то мы - глупцы», - сказал он с уверенностью.

Многонациональный состав Сингапура - еще один повод для беспокойства. Китайцы составляют 74% его населения, малайцы -13%, остальные - индийцы и представители других национальностей, в связи с чем поддержание общественной гармонии всегда было заботой правительства. В последние годы задача усложнилась прибытием новых волн иммигрантов из Китая, Индии и других стран. Когда в 2001 году была раскрыта деятельность исламской террористической группировки, это стало еще одним напоминанием о необходимости поддерживать и сохранять межэтнический мир. В целом по вопросу отношения сингапурцев к межрасовой интеграции во взглядах Ли меньше оптимизма, чем в последних исследованиях на эту тему. В одном из интервью он вспомнил, как участвовал во встрече с избирателями, на которой прошли выступления различных национальных коллективов. Ему показалось, что это надуманное мероприятие, цель которого - скорее показать идеальную, а не реальную ситуацию. Он сказал, что это был «идеал, которого мы, возможно, никогда не достигнем, но имея целью такой идеал, мы будем к нему стремиться». Ли скептически отнесся к опросам, показавшим, что сингапурцы не против видеть премьер-министром некитайца. «Полная чушь», - выразился он в отношении опроса по проблемам рас и религий, проведенного институтом международных исследований им. С. Раджаратнама в 2007 году, согласно которому очень много опрошенных китайцев заявили, что могли бы принять индийца или малайца в качестве премьер-министра. «Неужели вы верите этим опросам? Они подтверждают лишь то, что является политически корректным».

Все вместе - размеры, географическое положение и многонациональный, многоконфессиональный состав Сингапура требуют особого подхода к управлению страной. «Меня беспокоит, что сингапурцы воспринимают Сингапур как нормальную страну, сравнимую с Данией, Новой Зеландией или даже Лихтенштейном и Люксембургом», - неоднократно повторял он. - Сингапур не может себе позволить такой роскоши, как самоуспокоенность или масштабные эксперименты. Если мы будем пренебрежительно относиться к этим обстоятельствам, все усилия будут напрасны».

Дания или Швеция могут обойтись и посредственным правительством, но для Сингапура это означает постепенный упадок. Важный момент для Ли - наличие исключительного таланта у лица, наделенного властью. Если ключевые институты власти и правительство не будут возглавляться цельными и способными натурами, то все - впустую. «Если наверху находятся более слабые люди, то вся система медленно рушится. Это неизбежно».

 СНИЗИТЬ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ КОМПОНЕНТ В ДВУСТОРОННИХ ОТНОШЕНИЯХ

Возможно, такая озабоченность уязвимостью страны была просто способом оправдать монополию Партии народного действия (ПНД) на власть и отсутствие политической конкуренции? Ли с негодованием отверг такое предположение. Если бы другие могли предложить, лучшую альтернативу ПНД, то они легко могли бы получить власть. 

Ли не проявляет интереса к будущему ПНД. Его интересует будущее страны и ее консолидация любым способом. «Меня не интересует, будет ли это ПНД или любое другое правительство. Это пройденный для меня этап, - заявляет он. - Если появится серьезный человек и сформирует подобную нам альтернативную партию, я буду «за». Это будет подходящая альтернатива».

В течение многих лет безопасность Сингапура была предметом научных исследований. Динамика отношений Сингапура и Малайзии - это больше, чем вопрос соседских отношений; она влияла на внутреннюю политику обеих стран, потому что каждая из этих стран при своем самоопределении ощущала присутствие другой. Сингапур добился независимости после того, как 9 августа 1965 года закончился болезненный, длившийся 23 месяца, период его нахождения в составе Малайзии. Этот период был полон расовой напряженности. Сингапурский политолог Билвер Сингх сравнил отношения между Сингапуром и Малайзией с «синдромом Холокоста» или ситуацией «врагу ворот». Британский ученый Майкл Лейфер заметил, что эмоциональный багаж поколения руководителей-основателей единого государства обеих стран стал, возможно, «политической мифологией» и что «уход тех, кто был наиболее тесно связан с событиями 1965 года и их последствиями, может помочь снизить эмоциональный компонент в двусторонних отношениях».

Предположение, что проблема уязвимости страны является преувеличенной, явно рассердило Ли. «Потраченные два года жизни каждого молодого человека, от 5 до 6 процентов ВВП и бережливость правительства, которое создает резервы? И все это мы делаем из-за галлюцинаций? - воскликнул он, говоря о жестких действиях правительства в отношении службы в армии, расходов на оборону и финансовой политики. - Так что, когда вы говорите, что мы неуязвимы, я могу только сказать: «О, господи!». 

Озабоченность Ли уязвимостью Сингапура в этих интервью объясняется, как минимум, тем, что он чувствовал, что все еще обязан ждать сингапурцев, особенно молодых, в этой непреложной истине. Многое можно предусмотреть и наделить силой закона, но которые инстинкты трудно передать другому поколению с совершенно другим жизненным опытом. Время уходило. В 86 лет он ясно осознавал, что смертен. Его ближайшие коллеги и доверенные лица из поколения старой гвардии уже умерли, а он еще оставался в добром здравии и обладал всеми возможностями. К 2010 году его ближний круг давно уже исчез. Он был почти в полном одиночестве.

2 октября 2010 года умерла его жена - самый близкий человек на протяжении более чем 60 лет. Ее болезнь началась гораздо раньше - в 2003 году, когда она перенесла инсульт во время визита в Лондон. Она поправилась и продолжала появляться с мужем на людях, как в своей стране, так и за рубежом, но затем она снова перенесла несколько инсультов. В 2008 году она оказалась прикована к постели и с трудом могла говорить. В интервью Ли рассказывал, что по вечерам читал ей последние новости и ее любимые стихи. Он упоминал, как ее болезнь изменила его жизнь: например, он вынужден был вникать в детали домашнего хозяйства, выдавать прислуге зарплату и есть в одиночестве. Хотя он не особенно показывал свои чувства, рассказывая о деталях личной жизни, он, без сомнения, чувствовал утрату и близость конца долгой и насыщенной жизни.

«Я ОБЛАДАЮ БАЗОЙ ДАННЫХ, КОТОРУЮ НЕ СКОРО НАКОПИТ КАКОЙ-НИБУДЬ МОЛОДОЙ МИНИСТР»

В 2006 году он сказал о накопленных им знаниях: «Я обладаю базой данных, которую не скоро накопит какой-нибудь молодой министр. Если бы я мог, подобно компьютеру, записать ее на какой-нибудь носитель и передать в распоряжение других, тогда я сказал бы: «Ладно, я закончил». Если даже его коллеги по кабинету не могут мгновенно воспользоваться его опытом, что же говорить о молодых сингапурцах, не являющихся членами правительства, сингапурцах, для которых прошлая борьба - всего лишь факты из учебников? 

Работая над этой книгой, наши младшие коллеги опросили 150 молодых людей и выяснили, что многие считают Ли легендарной фигурой из прошлой эры. Отдаленный и беспристрастный, внушающий страх и почтение одновременно - такими словами его описывали молодые люди. Они слышали о нем рассказы своих родителей, но не воспринимали и не стремились узнать его как части своей жизни. В своих интервью Ли признавал огромные различия между разными поколениями сингапурцев. Опыт его поколения нельзя повторить. Они осознавали особые условия существования Сингапура. Их должны осознать и молодые сингапурцы. Это понимание заставит их упорно трудиться и быть готовыми служить стране. Понимание ограниченности альтернативных решений для своей страны должно также развивать осмотрительность при выборе альтернативных западных моделей развития общества.

В некоторых интервью Ли размышлял вслух о том, что не поможет ли новый кризис - нынешний финансовый спад - восстановить то чувство реальности в отношении уникальных условий Сингапура. Но он тут же признавал, что правительство должно было предпринимать и действительно предпринимало меры по смягчению последствий кризиса. Был реализован правительственный проект «Уловка-22». Он должен был служить интересам Сингапура и был реализован настолько успешно, что граждане стали принимать как должное его особые условия, которые позволили правительству эффективно функционировать. Ли был твердо намерен исполнить свою роль, использовать свой моральный авторитет и убедить сингапурцев, что выбор возможностей для его страны будет всегда ограничен ее уникальными особенностями.

ОН НИ РАЗУ НЕ ПОЖАЛОВАЛСЯ НА СЛАБОСТЬ ИЛИ УСТАЛОСТЬ

Ли - не самый простой собеседник. Временами он резок, иногда придирчив и агрессивен. Хотя он и согласился на интервью «без ограничений», но не скрывал своего раздражения, когда чувствовал, что в вопросе содержится видение будущего, к которому он относится нетерпимо. В таких случаях журналисты начинали казаться ему приспешниками его идеологических противников, и он отвечал им соответственно. Однако в других случаях он, казалось, получал удовольствие от происходящего, иногда предваряя долгую беседу вопросом: «Я не рассказывал вам эту историю?», серией заранее подготовленных анекдотов или афоризмом. 

Заметны были также черты человека, преодолевающего трудности своего возраста. Однажды он пришел в стоптанных сандалиях. У него была какая-то инфекция на пальцах ног. После поездки в Малайзию, где он упал с велотренажера в отеле города Куантан, он приходил с импровизированным лечебным аппаратом: грелкой, привязанной к ноге скакалкой яркого цвета. Когда он начал заниматься на другом тренажере, у него занемела спина, и грелка переместилась на нее. Несколько раз он пил белое вино с содовой, чтобы смочить пересохшее горло. Однажды во время поездки в Армению он получил воспаление легких, потому что ему было трудно глотать, и пища попала в дыхательные пути.

Однако он ни разу не пожаловался на слабость или усталость. Интервьюеры услышали от него не только множество воспоминаний, но и последние новости Азии и всего мира. Он, несомненно, не отставал от новостей: будь то амбициозное заявление Китая о создании «зеленой» энергии или выборы в Японии. Ли не вдавался в специфические детали внутренней политики, но был более чем знаком с ее общим направлением. Он находился в курсе последних мировых событий. Каждый день он читал газеты, а радио в кабинете было всегда настроено на волну всемирной службы новостей Би-Би-Си.

В последнем интервью мы спросили, кем из лидеров он более всего восхищается. В прошлых речах и мемуарах он упоминал Дэн Сяопина. В этот раз он назвал также Шарля де Голля, президента французской Пятой республики, и Уинстона Черчилля, британского премьер-министра во время Второй мировой войны. Он процитировал знаменитую речь Черчилля «Мы будем драться на пляжах». Он вспомнил, как де Голль использовал малейшую возможность, чтобы объединить своих людей в ситуациях, близких к поражению. Когда он рассказывал об этом, глаза его сверкали, руки сжимались, а голос клокотал в горле. В такие моменты в нем была та же яростная решимость, что и в молодом руководителе в 1950-е и 1960-е годы, когда он объединял людей. Нельзя забывать, что Ли был прирожденным бойцом. Также в такие моменты можно было представить масштаб поля битвы, на котором он представлял себя. Банальные заботы о комфортном существовании в благополучной стране - это не для него. Он был лидером, который предвидел события задолго до того, как они произойдут. Если вопросы жизни и смерти, опасности и спасения, успеха и поражения, то только людей и государства. В данный момент Сингапур не испытывает грандиозных изменений. Сохранит ли он бойцовский дух, присущий его отцу-основателю, до тех пор, когда он пригодится? На этот вопрос смогут ответить лишь молодые.

ДАНИЯ ИЛИ ШВЕЦИЯ ОБОЙДУТСЯ И ПОСРЕДСТВЕННЫМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ, А СИНГАПУР - НЕТ 

«Если мы неуязвимы, зачем мы год за годом 
тратим от 5 до 6 процентов ВВП на оборону?
Разве мы сумасшедшие?»


- Некоторые комментаторы говорят, что вы создали Сингапур в своем воображении, включая «постоянное существование под страхом катастрофы». Почему Вы так беспокоитесь, что все это рухнет? 

- Меня беспокоит, что сингапурцы считают Сингапур нормальной страной, такой, как Дания или Новая Зеландия, или даже Лихтенштейн или Люксембург. Мы находимся в очень неспокойном регионе. Если у нас будет правительство и народ, которые не могут определить свое отличие от соседних стран и хорошем смысле, и если они не могут защитить себя, то Сингапур перестанет существовать. Это мнение не только моего поколения, но и тех, кто ныне пришел в министерство обороны, министерство иностранных дел и тех, кто изучал этот вопрос. Будь то хирург Нг Энг Хен, или ученый и юрист по образованию Раймонд Лим, или глазной хирург Вивиан Балакришнан - все они понимают обстоятельства, которые ограничивают нас. Если мы проигнорируем эти обстоятельства, наши усилия и будут напрасны.
 

У нас нет соседей, которые желали бы нашего процветания. Когда мы процветали, они долгие годы верили, что мы живем за счет их ресурсов. Лишь когда они поняли, что дело в нашей политике привлечения зарубежных инвестиций, они начали поступать так же. Мы были первопроходцами в нашем регионе, потому что мы продолжали существовать так долго, и я верю, что будем существовать еще 50-100 лет с учетом международного положения и при условии сохранения сильной системы, позволяющей нам максимально реализовывать свои возможности.

- Что вы понимаете под «сильной системой»? Предполагает ли это нахождение ПНД (Партии народного действия) у власти?

- Будет ли это ПНД или любое другое правительство - меня не интересует. Это пройденный для меня этап. Я здесь не для того, чтобы оправдывать ПНД или нынешнее правительство. Я хочу просто пояснить, насколько важен вопрос лидерства и народа, а также этических и философских убеждений правительства и народа.

- Не многие люди понимают, что мы не являемся обычной страной.

- Дания или Швеция обойдутся и посредственным правительством, а Сингапур - нет. Государственная служба придет в упадок. Если в самом сердце страны упадет качество, то во всех подчиненных организациях оно тоже упадет. Вы уже никого не вдохновите. Потому что ни один человек не сможет верно оценить того, кто превосходит его. Поэтому мы никогда не спрашиваем суждения того, кто ниже нас. Слишком редко человек, низший по рангу, способен сказать о более высоком по рангу: «Он лучше меня». Если наверху находятся более слабые люди, то вся система медленно рушится. Это неизбежно.

- Действительно ли мы так уязвимы, как вы предполагаете? Критики могут возразить, что вы намеренно представляете положение дел таким мрачным с тем, чтобы многое из того, что применяется в других, даже маленьких, странах, казалось здесь невозможным, например, политическая конкуренция.

- Нет, мы не мешаем конкуренции. Мы просто не даем возможности очковтирателям попасть в парламент и правительство. Мы рады любому достойному человеку, но нам не нужны очковтиратели. Нам не нужны Чи Сун Хуан или Дж. Б. Джейаретнам. Они не будут строить страну. Но если появится серьезный человек и сформирует подобную нам альтернативную партию, я скажу: «Хорошо». Тогда у нас будет подходящая альтернатива. Но посмотрите на кандидатов, которых они выдвигают.

Уязвимы ли мы? Если мы неуязвимы, зачем мы год за годом тратим от 3 до 6 процентов ВВП на оборону? Разве мы сумасшедшие? Вы знаете, что наше правительство достаточно бережливо.

Мы прорыли глубокие каналы для сточных вод за 3,65 миллиардов долларов США, чтобы использовать эти воды для проекта «НЬЮУотер» и стать независимыми.

Мы неуязвимы? Нас могут взять в осаду. Мы погибнем. Наши морские пути будут отрезаны, и бизнес остановится. Каков наш ответ? Совет Безопасности плюс наши собственные возможности обороны плюс Соглашение о безопасности с американцами.

Они прекратили поставки песка. Зачем? Чтобы ущемить нас. Как говорит Махатхир, «даже при своих нынешних размерах они представляют собой проблему; позволь им вырасти, и они превратятся в еще большую проблему». У нас дружественные соседи? Пора повзрослеть.

Зачем нам назначать сильного министра обороны, если тот не имеет значения? Это самый сильный министр в кабинете после премьер-министра, самый жесткий и способный. На этот пост мы всегда ставили сильного человека. Разве мы выставляем напоказ нашу уязвимость? Мы живем во взрослом мире. Почему мы живем в мире? Потому что слишком накладно нас трогать. Если нас тронут, мы нанесем ответный удар, и нападающий останется в проигрыше.

РАЗМЫШЛЯЛ ТОЛЬКО О ТОМ, КАК ЗАСТАВИТЬ ЭТУ СТРАНУ РАБОТАТЬ

- Но этот тезис о том, что мы необычная страна... 

- Простите мне мои слова, но... предположим, что я почти также умен, как Вы, но я прожил более 85 лет, прошел все эти взлеты и падения, и, начиная с 35 лет, размышлял только о том, как заставить эту страну работать, так? Сначала я был убежден и говорил о том, что единственный способ сделать это - объединиться с Малайей, так как иначе мы бы не выжили. Вода, сырье, импорт и большая часть экспорта шли через Малайю. Так было в то время. Мы не могли попасть в Малайю, потому что Тунку не принимал китайцев. Мы поработали над этим вопросом и присоединились к Малайзии. И оказались в ловушке между коммунистическим Сингапуром и Малайзией «для малайцев». Изменилась ли Малайзия? Как она изменилась?

Почему я потерял самообладание, когда мы отделились 9 августа? Потому что там остались десятки тысяч наших соратников, и я знал, что их будут ущемлять как оставшихся в меньшинстве и без руководства. Мы обеспечили руководство. Поэтому, когда Вы говорите, что мы неуязвимы, я говорю: «О, Господи!».

Вы говорите с командованием Вооруженных Сил Сингапура. Для чего они это делают - потраченные два года жизни каждого молодого мужчины, от 5 до 6 процентов ВВП и бережливое правительство, создающее резервы? Или мы делаем так из-за галлюцинации? Или из-за того, что только так мы можем обеспечить себе покой для нормальной жизни и процветания?

Зачем, по-вашему, мы тратили столько усилий на решение проблемы воды, пока не стали специалистами по воде? Махатхир знал, что нам необходим доступ к водам пролива Джохор. И поскольку мы знали, что действие соглашения о водах Те-брау и Скудай закончится в 2011 году, мы знали, что воды у нас не будет. Затем мы открыли проект «НЬЮУотер». Он решил, что мы блефуем. И вы говорите, что мы неуязвимы?

Мы не должны отмахиваться от наших проблем. Они реальны. Мы те, кто мы есть, потому что можем постоять за себя.

Если не сможем, то пропадем. Совет Безопасности принимает резолюции. И что? Кто приходит на помощь Кувейту? США. Почему? Из-за нефти. Почему? Потому что следующей будет Саудовская Аравия. Кто придет к нам на помощь с водой? США? Нет. Мы спасаем себя сами. Либо средства массовой информации повзрослеют, особенно молодые журналисты, либо мы воспитаем поколение, живущее в воображаемом безопасном мире, которого нет на самом деле.

- Считаете ли вы, что то, как Малайзия строит свои внутренние дела, будет все меньше и меньше зависеть от того, как она оценивает успех Сингапура, тогда как сейчас над ней еще довлеет груз сепаратизма и зависти?

- Вы действительно в это верите? Посмотрите, они хотят перенять статус нашего аэропорта, как центрального. Остров Педра Бранка был передан нам Международным судом ООН, получила Мидл Роке. Они еще должны провести. А я не могу забыть, что сказал мне малайский студент из штата Кедах в Раффлз Колледж в 1941 году. Он сказал: «Вас, китайцев, слишком много». Китайцы были во всех магазинах. А в его родном Кедахе китайцев было мало.

Я думал, когда мы объединимся с Малайзией, логика преодолеет этот предрассудок - логика изменившейся демографии. Я ошибся. Тунку совсем не хотел этого. Он был хорошим человеком, у него были друзья-китайцы. Но он и малайцы должны быть выше. Так он видит общественный баланс.

НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ЛЮБИТЬ ДРУГ ДРУГА, ЧТОБЫ ВМЕСТЕ РАБОТАТЬ

- Значит, вы считаете, что такое положение дел не изменится? Некоторые люди думают, что желание других стран принизить нас со временем станет меньше, когда появится новое поколение лидеров.  

- Изменятся ли фундаментальные устои, на которых каждое поколение малайзийских лидеров строит свою страну?

- Вы думаете, они навсегда останутся такими?

- Навсегда - слишком большой срок. Но считаете ли Вы, что в ближайшее время изменится основа, на которой организована Малайзия? Сингапур организован на абсолютно другой основе. Мы являемся многонациональной меритократией, мы нашли баланс между национальностями, социальными и экономическими классами. Можем ли мы измениться?

Все мои родственники из Куала Лумпур эмигрировали в Австралию; они сдались. А мы здесь, в Сингапуре, и планируем здесь остаться навсегда. Пока мы достаточно сильны и соблюдаем международный баланс, мы в безопасности.

Итак, я не утверждаю, что из-за этих фундаментальных различий между нашими обществами и политическими структурами мы не можем работать вместе. Мы можем сотрудничать и сотрудничаем как в двустороннем порядке, так и внутри АСЕАН. Мы договорились обратиться в Международный суд по вопросу острова Педра Бранка и не ввязались в драку. Я подписал несколько соглашений с доктором Махатхиром, которые в силе до сих пор. Почему? Потому что их соблюдение также и в интересах Малайзии.

Так действуют рациональные и прагматичные страны. Не обязательно любить друг друга, чтобы вместе работать. Сближение интересов не стирает эмоции, но может смягчить их. Премьер-министр Наджиб Разак - рациональный руководитель. Он хочет сотрудничать с нами, так как видит выгоду для Малайзии. Но ему приходится иметь дело с эмоциями своего народа, как и политикам во всем мире. Так позволит ли малайский народ развиваться сотрудничеству с Сингапуром? До какой степени они будут поддерживать проекты, которые, принося выгоду Малайзии, будут также способствовать процветанию Сингапура? Каждый лидер Малайзии должен помнить об этих вопросах. Нам не следует этого забывать.

- Но если пропасть между Малайзией и Сингапуром будет расширяться, как это было раньше, и мы станем сильнее, чем они, станет ли эта проблема проще для нас?

- И да, и нет. Да, поскольку тогда им будет труднее ущемить нас. Нет, потому что они станут более обидчивыми. Они и теперь говорят: «Не надо было нам отпускать их». Это написано в малайских газетах. Они то и дело выражают сожаление, что Тунку позволил Сингапуру отделиться. Сингапур был частью и их страны.

Знал ли я об этом, когда мы начинали? В 1952 году, когда я был таким оптимистичным, я считал - да, я займусь политикой, мы обретем независимость, я заработаю денег как юрист и все будет хорошо. Когда я занялся этим, меня схватили коммунисты. Тогда мы переехали в Малайзию, где коммунисты не могли действовать. Там нас захватили малайские экстремисты. Через два года нас выгнали. Нам пришлось налаживать жизнь в независимом Сингапуре.

Если бы я знал, что будет так сложно, я, возможно, никогда не начал бы заниматься политикой. Если вы попросите меня повторить то, что мы сделали с 1959 года до сегодняшнего, я скажу - нет, мы не сможем повторить то, что получилось. Это было сочетание многих факторов: мои отношения с британским лейбористским правительством, которые дали мне необходимый запас времени в 1971 году, затем мои отношения с правительством консерваторов, которые дали время в 1975 году, пока не ушли британские войска. К тому времени стабилизировали отношения с президентом Сухарто. Сухарто понимал, что если мы будем жить и давать жить другим, то Индонезии и Сингапуру станет только лучше. Он решил, что может доверять мне.

Затем я попытался стабилизировать отношения с Разаком. Он умер. Хусейн продержался недолго. Затем Махатхир. Он знал, что не сможет победить меня, потому что ранее мы сталкивались в малазийском парламенте, и я не сдался. Но когда вступил в должность Го Чок Тонг, Махатхир захотел изменить некоторые наши соглашения. Я сказал Го Чок Тонгу, что если он согласится, то его проблемам не будет конца. Что обговорено, то обговорено, и тема закрыта. Махатхир разозлился. Тогда Чок Тонг сказал: «Если вы хотите изменить это и это, мы заключим пакет соглашений». Вы продлеваете соглашение о воде на сто лет, потому что в то время у нас еще не было «НЬЮУотер». Тогда Махатхир поднял цену с 3 сен за 1000 галлонов до 3 ринггит, потому что Гонконг платил Китаю 8 малазийских ринггит за 1000 галлонов...

Технологии развивались, наша группа по водным ресурсам интенсивно работала над «НЬЮУотер», и вскоре мы стали самодостаточными в этом вопросе. Махатхир был разочарован. Провалился его план прижать нас и взвинтить цены.

НЕЛЬЗЯ ИМЕТЬ СИЛЬНУЮ ОБОРОНУ И КРЕПКИЕ ФИНАНСЫ БЕЗ СИЛЬНОГО, ЕДИНОГО, ОБРАЗОВАННОГО И СПЛОЧЕННОГО ОБЩЕСТВА

- Малайзийцы говорили мне, что Сингапур является раздражителем, его политики и журналисты могут то и дело задевать вас, но Малайзии нет смысла воевать с Сингапуром. 

- Это хорошо.

- Это должно нас успокоить.

- Только потому, что Сингапур достаточно силен, чтобы защитить себя.

- Нет, смысл в том, что Сингапур неадекватно воспринимает отношение к себе со стороны мира. Они воспринимают нас как мелкую помеху.

- Вот что сказал министр труда Малайзии: «Мы готовимся принять на работу 300 тысяч уволенных малайских рабочих из Сингапура - еще до того, как начнутся увольнения». Но где эти рабочие места? Это говорится просто, чтобы показать: «Мы - большая страна, у нас нет проблем. Мы примем наших людей обратно». Почему у них такое высокомерное отношение?

- Они говорили мне, что это Вы постоянно озабочены Малайзией. Они не обращают столько внимания на Сингапур.

- Да, но мы не говорили ничего такого, что демонстрировало бы нашу озабоченность. Мы держим свои мысли при себе. Они же выступают почти каждый день, особенно в малайской прессе и в некоторых английских газетах.

- Я вырос в убеждении, что экономическое чудо на самом деле очень ненадежно, а главное заключается в политике и наших соседях.

- Это две стороны одного вопроса. Нельзя иметь сильную оборону без наличия крепких финансов. И нельзя иметь сильную оборону и крепкие финансы без сильного, единого, образованного и сплоченного общества. Это части одного целого. Как можно иметь сильную оборону без сильной экономики? Тогда как добиться сильной экономики? Увеличивая человеческие ресурсы. Ваши люди, их уровень образования, организации, воспитания должны отвечать мировым потребностям, что означает развитие инфраструктуры, связей с теми частями света, которые добавляют ценности нашей жизни.

Также мы обогнали весь регион из-за того, что они хотели задавить нас. Мы пригласили транснациональные компании.

Я был в Америке в 1968 году и увидел, что Европа отстает, а Америка проводит экспансию, перенося свои производства за рубеж. Так мы начинали работу по полупроводникам. После культурной революции в Китае Тайвань и Гонконг стали опасны, поэтому они выбрали Сингапур. Мы смогли предоставить им такие условия, что стали приходить другие, и, в конце концов, мы превратились во всемирный центр производства компьютеров и жестких дисков. Тогда мы перешли к нефтехимии.

Все это помогло нам создать экономику, которую мы сейчас имеем, и которую хотел сокрушить Махатхир. Например, порты: он начал строительство порта Танджунг Пелепас, чтобы нанести нам ущерб. Он хотел остановить железнодорожную ветку. Мы построили железнодорожную ветку, соединяющую порты Джуронг и Танджонг Пагар, чтобы возить железную руду из города Терснггану. После 1992 года эксплуатация этой линии прекратилась и была перенесена в порт города Кланг. Теперь они переходят в Танджунг Пелепас. Его принцип: «Я выиграл, ты проиграл». Так же и индонезийцы. Когда они хотели приватизировать Танджунг Приок - морской порт недалеко от Джакарты, они сказали: только не Сингапур. Они отдали его компании «Хатчисон» из Гонконга. Они расширили остров Батам настолько, что «отгрызли» у нас контейнерный порт, но это не привело к снижению нашей пропускной способности.

Это желание унизить нас оттого, что мы - пришлые люди. Во всем мире полно таких. Белые в Южной Америке, Африке, Австралии, Новой Зеландии, Канаде. История человеческой цивилизации - это история непрекращающегося переселения людей.

Третий фактор - это наш народ. Если бы мы ссорились между собой, могли бы мы развиваться? Почему мы выбрали для себя английский язык? Когда мы стали независимыми, торговая палата Китая - я писал об этом в мемуарах - хотела, чтобы китайский стал нашим основным языком. Они были убеждены, что Китай станет великой страной, и китайский будет важнейшим языком. Я посмотрел на них и сказал: «Если будете еще мне надоедать с подобными вопросами, я приму меры против вас». Я не хочу повторять путь Цейлона, где одним росчерком пера отменили использование английского языка, сделали официальным языком сингалезский, ущемили тамилов, которые хорошо знали английский. Начались бесконечные проблемы.

Я рассуждал просто. Во-первых, внутренняя стабильность. Все в равном положении: всем нужно учить английский как иностранный язык. Никто не имеет преимущества. Во-вторых, это язык международной торговли. Китайский? Что такое была китайская коммерция в 1960-х? Импорт и экспорт китайских продуктов, лекарств и трав были ничтожными. Тогда английский язык процветал, а американцы пропагандировали его через телевидение, затем и через Интернет по всему миру. Мы стали центром образования. Все остальные страны АСЕАН хотели изучать английский. Это было выгодно для нас. Что подвигло меня? Внутренняя стабильность и мир. Мы ко всем относимся одинаково. Мы судим вас по вашим заслугам. Это равные возможности для всех. Мы не дискриминируем людей по национальности, языку, религии. Если можешь работать, получишь работу.

Я решил так еще и по нашим собственным причинам. Два года назад институт Гэллапа проводил анализ причин роста страны. Они пришли к выводу, что причина в талантах. Было отмечено, что в 1980-е экономисты предсказывали, что Япония и Германия обгонят Америку. Этого не произошло. Почему? Америка привлекала таланты со всего мира. Поэтому, станет ли Китай самой сильной страной, зависит от того, сможет ли она привлечь зарубежные таланты и сохранить свои.

Мы должны привлекать и сохранять таланты. Талант не означает только блестящих ученых. Это и звезды футбола, тенниса, певцы, рок-музыканты и т.д. Тогда у нас будет яркая жизнь. Ведь страна развивается, строя один город за один период времени. Город развивается, строя один район за один период времени. Выделяют 4 категории таланта: инноваторы, предприниматели, наставники, супер-наставники. Американцы обогнали всех, потому что у них есть все 4 категории. Они сформировали культуру, которая привлекает талантливых людей.

Вначале я не понимал всего этого. Я учился в Британии, а британцы устроены по-другому. Они не любят изменяться, а придерживаются традиций. Американцы вводят новое. Зачем я учился? Чтобы заставить это общество добиваться результатов, тогда мы будем процветать, будем иметь крепкую оборону и займем свое место в мире. Если вы считаете, что мы подобны Норвегии, Швеции или Дании, то мы не выживем. Сингапур - это 80-этажное здание на болотистой почве. Мы научились ставить сваи и держаться на поверхности, чтобы подняться еще на 20, а может быть, 100 этажей. Но только в том случае, если есть гарантия, что основание — крепкое. Самое главное - межэтническая, межрелигиозная гармония. Без нее, ссорясь друг с другом, мы обречены на гибель.

У НАС НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ КОНФЛИКТОВ МЕЖДУ НАЦИОНАЛЬНОСТЯМИ, РЕЛИГИЯМИ, КУЛЬТУРАМИ, ЯЗЫКАМИ

- Вы говорите, что мы не должны ссориться друг с другом. Это основание для того, чтобы подавлять несогласных? 

- Нет, нет, у нас не должно быть конфликтов между национальностями, религиями, культурами, языками. Политическое несогласие - это другое. Если у нас будут расовые или религиозные конфликты, мы опустимся до уровня Бейрута. Я не сомневаюсь, что если бы мы не дали малайцам и менее образованным индийцам ощущение того, что они на равных участвуют в нашем обществе - имеют свои квартиры, имеют работу, места в школах для своих детей - то у нас была бы ситуация, как в Бейруте. Начали бы рваться бомбы.

- Может ли уязвимая страна позволить себе политические разногласия?

- Вы говорите, что я должен ослабить хватку и позволить существование оппозиции. Посмотрите вокруг - какая страна Юго-Восточной Азии или Южной Азии построила настолько стабильное государство, что при смене правительства жизнь идет своим чередом. Покажите мне хоть одну.

Моя цель не в том, чтобы возвеличивать ПНД, себя или любого другого руководителя. Моя цель - обеспечить безопасное будущее Сингапуру и все, что сплачивает и повышает стабильность и безопасность Сингапура. Нет, я закончил свою работу. Мне не нужно других достижений для Сингапура.

Что я могу еще сделать? Обобщить свой опыт. Я думаю, это поможет Сингапуру и сингапурцам развиваться в условиях безопасности.

Продлится ли это вечно? Этого я не могу сказать. Можем ли мы отличаться от других стран Юго-Восточной Азии? До сих пор мы отличались. Мы должны определить свою позицию и способствовать тому, чтобы основные силы соблюдали баланс влияния в регионе, чтобы у нас был максимум движения и свободы выбора. Находимся ли мы в такой же безопасности, как Новая Зеландия, и можем ли мы отказаться от воздушных сил? Нет. Хотел бы я, чтобы мы были как Новая Зеландия? На самом деле, нет. Я думаю, такая экономика неинтересна, в ней мало событий. Да, они выращивают лучшую в мире траву для лошадей, коров и овец. Но это скучная жизнь. Мы находимся в центре самого быстрорастущего региона мира, рядом с Индией и Китаем. Если мы не будем развиваться, значит, мы - глупцы.

- Когда я слушаю ваш рассказ о реальных фактах развития Сингапура, меня удивляет, как мало мы слышим о таких перспективах во всеуслышание. Как Вы думаете, до какой степени вам удалось внушить такое понимание Вашим коллегам?

- Разумеется, они все это понимают.

- А широкая публика?

- Нужно определить, как часто и как много можно напоминать людям о недостаточности нашей мощи и уязвимости. Это может неблагоприятно сказаться на моральном состоянии общества. Это мои опасения. Будут ли они по-прежнему актуальны спустя 20 лет? Я мог бы сказать: «Да нет, мы в безопасности». Через двадцать лет я мог бы повторить то же. Но люди приезжают жить сюда не на 20 лет. Они хотят остаться здесь навсегда, ведь так? И их дети тоже. Если бы я всегда подчеркивал необходимость воевать с соседями, иммигранты из Индии или Китая подумали бы: «Лучше вернуться или уехать в Америку или Австралию подальше от этого неспокойного региона. Лучше всего, в Америку». Даже сингапурцы могли бы так подумать.

- Вы беспокоитесь об этой стране и после своего ухода?

- После моей смерти?

- Я имею в виду все эти подсчеты...

- Эти цифры обсуждались много раз.

- Но они исходят от вас.

- Да, но каждый член кабинета, каждый министр обороны и другие силовые министры прекрасно понимают нашу позицию.

- Но внешняя ситуация изменится. Возникнут новые цели, и придется делать новые оценки. Потребуется нестандартное мышление.

- У них есть способности. Возможно, не собранные в одном человеке. Но и у меня одного их нет. У меня была группа людей, которые рассматривали все грани ситуации, как в кубике Рубика.

- Но их способность к оригинальному мышлению никто не проверял.

- Как Вы можете так говорить? Они с честью выходят из нынешнего кризиса. Они справляются с большим мастерством. Я просто наблюдаю со стороны и вижу, что все правильно. Они принимали решения, а не я. Я ничего не понимаю в выкладках министерства финансов или министерства торговли и промышленности или Совета по экономическому развитию. Мне приходилось разбираться в этом, когда я был премьер-министром, но теперь я этого не делаю. Я размышляю над проблемами и возможностями, находящимися за пределами видимости.

Я предложил выстроить взаимоотношения с Китаем, Индией, со странами Залива. Россия находится очень далеко, но мы стараемся наладить связи, ведь у них есть нефть. Это будут дополнительные двигатели, которые дадут толчок нашему развитию. Недавно я сказал малайзийцам, что у нас есть разные возможности, поэтому пусть не думают, что у нас нет другого выбора, кроме как инвестировать в Малайзию. Если вы хотите, чтобы сингапурцы инвестировали здесь, то вам нужно иметь стабильный климат, а не прогноз погоды: сегодня - ясно, завтра - дождливо, послезавтра - шторм и снова - ясная погода. Это долгосрочные вложения. Они меня поняли.

У Махатхира, конечно, другой склад ума, но руководители и министры меня поняли. И Махатхир заявил, что район Искандар будет заселен китайцами из Сингапура, которые выселят малайцев! Для сингапурцев это непонятно. Посмотрите на планы управления по городскому переустройству, которые будут реализованы в течение последующих 10 лет. Залив Марина бей, река Сингапур, набережная Коллиер, набережная Боат, Орчард Роуд, трасса Формулы 1, два комплексных курорта. Инвесторы нам полностью доверяют. Они уверены, что здесь стабильно, стабильно правительство, стабильна ситуация с трудовыми и производственными ресурсами. По всем показателям в следующие 20 лет мы можем сделать качественный скачок. Западные СМИ уже не описывают Сингапур как пустынное место. Это интересное место, бурлящий центр коммерции и экономики. Мы должны стать более космополитичными, принимать людей из других регионов, из Китая, Индии, США, Европы, Австралии и Новой Зеландии. Это наша судьба.

Источник: «БИЗНЕС ONLINE» 

Социальные комментарии Cackle