Турция на подъеме: от неразвитой страны к региональной державе

Турция сегодня у всех на устах, к ее развитию и политиче­ским перспективам приковано всеобщее внимание, причем в на­растающей степени. В данной статье мы рассмотрим, каким обра­зом за 80 лет Турция из неразвитой страны превратилась в региональную державу, а также проанализируем, как эти измене­ния влияют на региональную и мировую политику и экономику. Хотя Россия и Турция - очень разные страны, задачи, с которыми они сталкивались в XX и начале XXI в. во многом схожи, так что российский читатель найдет интересные параллели.

Государственная модернизация и общество, сфокусирован­ное на государстве. Турецкая модернизация, начинавшаяся как османская, была инициирована и проводилась государством. Она стала ответом на увеличивающееся военное превосходство Запада, которое со временем превратилось в постоянную угрозу целостно­сти империи. В отличие от российской оборонной модернизации где гораздо более выраженный акцент делался на индустриализа­цию, Турция сосредоточилась на культурном преобразовании об­щества и его вестернизации. Военно-бюрократическая элита доставила перед собой задачу построения «современного» обще­ства через повышение уровня образованности граждан, которым она стремилась привить «современные» ценности. Этот курс при­вел к созданию сильного, интервенционистского государства, для которого граждане оставались пассивными объектами восприятия перемен, необходимых с точки зрения высшего политического ру­ководства. Правда, нередко государству не удавалось убедить зна­чительные слои населения в выгодности этих реформ. Кроме того, подобная стратегия не приводила к мобилизации энергии и ресур­сов разных слоев общества для поддержки, т.е. отсутствовали важ­ные элементы участия народных масс, которые незаменимы в про­цессе общественной трансформации.

Первое республиканское руководство пыталось добиться поддержки в первую очередь элит, планируя в долговременной перспективе расширить число своих сторонников настолько, что­бы в их число вошло практически все население. Военные, бюро­кратия, судейский корпус, учащиеся и преподаватели университе­тов, а также представители полуофициальных организаций, защищавших интересы людей свободных профессий, получали современное образование и становились опорой режима. Вместе с тем связь с массами осуществлялась через местную знать, объеди­нившуюся с государственными элитами в Республиканской на­родной партии (РНП). Она не имела ни массового членства, ни яс­ной и определенной идеологии. Скорее просто олицетворяла собой современное мировоззрение и взгляды на жизнь. Вместо того что­бы нацеливаться на трансформацию всего общества, РНП предпо­читала тактику контролируемых перемен. Главной ее заботой яв­лялась защита основных ценностей республики, таких как лаицизм (движение за секуляризацию и устранение влияния религии в раз­личных сферах жизни общества) и республиканство, поскольку она понимала, что если утратить бдительность, сторонники старо­го режима поднимут голову.

Внешняя политика нейтралитета, которая себя исчерпала. В области внешней политики первые республиканские правитель­ства стремились разрешить вопросы, оставшиеся после подписа­ния Лозаннского мирного договора, и изменить те его аспекты, которые Турции было труднее всего принять. Не располагая боль­шими средствами для достижения внешнеполитических целей, странапредпочитала воздерживаться от активного участия в меж­дународных делах. Турция действовала через Международный суд или улаживала разногласия посредством переговоров. Это поро­дило политику нейтралитета, которая проводилась до тех пор, по­ка не стало очевидно, что мир готовится к новой войне.

Турция заключила ряд оборонительных договоров, стремясь при этом не испортить отношения с крупными державами анти­гитлеровской или гитлеровской коалиции. Стратегическое распо­ложение страны побуждало остальных искать ее расположения, и это дало Турции возможность после подписания Конвенции Монтрё 1936 г. восстановить суверенитет над турецкими пролива­ми, утраченный по Лозаннскому миру, а также вернуть контроль над Антиохией-Александреттой,  которую французы пытались включить в Сирийский мандат 1939 г. К величайшему разочарова­нию стран антигитлеровской коалиции, Турция на протяжении всей Второй мировой войны сохраняла нейтралитет. Когда союз­ные войска захватили инициативу, они настаивали на использова­нии турецкой территории для борьбы с немцами, чтобы быстрее завершить боевые действия. Однако Анкара не дала согласия и потребовала предоставить ей вооружение, обещанное в соглаше­ниях, чтобы самой позаботиться о своей защите. Многие турки считают, чю нейтралитет спас страну от «освобождения» совет­скими войсками, поскольку в противном случае она бы стала частью «мира социализма».

Конечно, нейтралитет имел издержки. Советы утратили за­интересованность в расширении Договора о дружбе и ненападении 1925 г. Будучи черноморской державой, Советский Союз выражал настойчивое желание изменить режим турецких проливов и пра­вила пограничного контроля между Турцией и Грузинской ССР. Рузвельт поддерживал первое из двух этих требований. Турция почувствовала угрозу, но ей не хватало друзей в новом мировом порядке.

Внешняя обеспокоенность, внутренние перемены и присое­динение к НАТО. Отец-основатель республики Мустафа Кемаль Ататюрк умер в 1938 г., и через войну Турция прошла под руко­водством Исмета Инёню. Когда война подошла к концу, президент Инёню понял, что в условиях обостряющегося соперничества Между западным и советским блоками Турции следует присоеди­ниться к Западу. Решение объяснялось скорее интересами безо­пасности, чем соображениями идейного или духовного родства. Но оно потребовало перестройки внутренней политики. Президент Инёню рассудил, что Турция лучше ассимилируется в западный лагерь, если допустит политическую конкуренцию. Два фактора облегчили переход к демократии.

Во-первых, в военное время Турция экспортировала сельскохозяйственную продукцию и сырье. Активная коммерческая деятельность привела к появлению бизнес-элиты. Новая прослойка стремилась спроецировать свое экономическое влияние и силу на политическую арену, занятую местной знатью - приверженцами старых традиций, тесно связанных с РНП. Требование перемен поддержало и крестьянство, вынужденное в годы войны терпеть лишения, помогая обеспечивать полную военную мобилизацию.

Во-вторых, у режима не было идеологической опоры для со­хранения однопартийной системы. Фактически нацеленность ту­рецких руководителей на вестернизацию предполагала, что Тур­ция захочет стать похожей на Западную Европу, для которой было характерно демократическое устройство.

Демократизация произошла довольно быстро. В 1946 г. в выборах было разрешено участвовать нескольким партиям. Демо­кратическая партия (ДП) получила несколько мест в парламенте. За этим последовали либеральные перемены в избирательной сис­теме, законы об ассоциациях, печати и полиции. Четыре прави­тельства, сформированные РНП и находившиеся у власти с 1946 по 1950 г., колебались между либерализацией и возвратом к одно­партийному правлению. Однако Инёню не отклонялся от курса и привел страну к выборам 1950 г., на которых ДП одержала убеди­тельную победу. К тому времени Турция начала получать эконо­мическую помощь от Соединенных Штатов, сначала в соответст­вии с программой четырех пунктов (программа президента Трумэна, предусматривающая экономическую поддержку слабо­развитым странам. - Ред.), а затем с планом Маршалла. В 1949 г. Турция стала членом Совета Европы.

Гораздо труднее было вступить в Североатлантический аль­янс. Европейских членов НАТО беспокоило, что присоединение Турции не только отвлечет американские ресурсы от их стран, но и увеличит территорию, которую блоку придется защищать. Тем самым Западная Европа рисковала оказаться перед лицом новых угроз. Вместе с тем англичане считали Ближний Восток, в кото­рый включали и Турцию, зоной своего влияния, а потому не жела­ли присоединения Анкары к организации, однозначно находив­шейся под управлением США. Кроме того, союзники считали, что турки зарекомендовали себя ненадежными партнерами, поскольку, по их мнению, во время войны не выполнили взятых обязательств. Чтобы опровергнуть этот аргумент, Анкара выделила в помощь американцам и их союзникам пехотную бригаду для участия в за­щите Южной Кореи, которую попыталась оккупировать Северная Корея.

Хотя многие члены организации без энтузиазма встретили членство Турции в НАТО, Соединенные Штаты понимали, что Анкара сможет заметно увеличить ее возможности. Речь шла о безопасности Восточного Средиземноморья, об образовании юж­ного фланга и о том, что Турция наряду с Норвегией могла бы взять в клещи советские войска в случае их атаки на центральном направлении. В 1952 г. Турция вместе с Грецией стали членами НАТО.

В разгар «холодной войны» отдельные члены Альянса вы­нуждены были подчиниться американскому руководству. Для Тур­ции это лидерство было более приемлемым, чем для некоторых других союзников, по двум причинам. Во-первых, она была более уязвима перед лицом угроз, исходивших от стран Варшавского договора, чем многие другие члены НАТО. Во-вторых, она была экономически слаба и зависима от военно-экономической помощи, которую ей оказывал блок. Связь с Альянсом дала Турции воз­можность модернизировать военное оснащение, усовершенство­вать подготовку военнослужащих и увеличить оборонные возможности. Она также помогала преодолевать кризисы, пора­жавшие турецкую экономику с почти прогнозируемыми интерва­лами.

Экономический аспект взаимодействия с западными союз­никами нуждается в пояснении. Республика наследовала аграрную экономику, но отдельные деревни не были интегрированы в на­циональную систему хозяйствования. Еще до того как Турция присоединилась к НАТО, американская экономическая помощь позволила начать строительство дорог, благодаря чему у аграрных провинций появилась возможность влиться в большую экономику. Крестьяне могли продавать свою продукцию на рынках турецких городов. Всего за несколько лет в стране сформировалась единая и постоянно расширяющаяся хозяйственная система. Резко вырос спрос на товары и услуги, удовлетворять который становилось труднее с каждым годом.

Первая мировая война высосала из страны и без того огра­ниченные ресурсы. Капитала, необходимого для восстановления, у Турции не было. Государство пыталось выделять фонды на про­мышленное развитие. В 1933 г. был даже принят соответствующий План, реализации которого помешала новая война. Коммерсанты, Производившие, собиравшие и продававшие сырье и сельскохо­зяйственную продукцию, накопили во время войны определенный Капитал, но эта общественная прослойка, сосредоточенная пре­ имущественно в небольших городах, не могла стать застрельщи­ком индустриализации. После войны государство снова взяло на себя руководство индустриализацией, инвестируя в промышлен­ность, а также предоставляя дешевые кредиты частным предпри­нимателям.

Главный посыл политики индустриализации заключался в замещении импорта. Сторонники этой линии стремились умень­шить зависимость Турции от внешнего мира. Однако этот подход не выдержал проверку практикой. Хотя производство росло, а потребность в импорте уменьшалась, это привело лишь к измене­нию структуры импорта, в котором стал преобладать капитал и промежуточные товары, а не конечная продукция. Неспособность финансировать подобного рода импорт могла обернуться закрыти­ем заводов и массовой безработицей. А поскольку товары не отли­чались высоким качеством и конкурентоспособными ценами, единственным способом финансирования экономики стало заимст­вование. Несоответствие между доходами от экспорта сырья и сельскохозяйственной продукции и внешними расходами приво­дило к периодическим кризисам. Экономический рост финансиро­вался внешними заимствованиями до тех пор, пока не возникли сомнения в способности Турции возвращать долги. Когда необхо­димые средства найти не удавалось, начинался кризис. Будучи южным форпостом евроатлантической безопасности, Анкара не раз убеждала союзников помочь ей в преодолении трудностей. Сложилась даже определенная традиция, по которой западные партнеры периодически просили Турцию начать реформы, ввести строгие меры экономии и осуществить девальвацию лиры под ру­ководством МВФ. В ответ союзники во главе с США, а затем с Германией создавали консорциумы с целью восполнения потреб­ностей Турции в твердой валюте. После стабилизации экономиче­ской ситуации повторялся тот же процесс расширения производ­ства, который рано или поздно приводил к неспособности обслуживать займы и к новому кризису.

Нефтяной шок 1973 г. показал несостоятельность стратегии импортозамещающей индустриализации. В течение следующих семи лет попытки справиться с экономическими трудностями не давали результатов. Частные производители, со временем сущест­венно укрепившиеся, пришли к пониманию необходимости серь­езной корректировки экономической политики. В конце 1979 г. Турция не смогла импортировать достаточное количество топлива для удовлетворения своих внутренних потребностей и выплачи­вать жалованье дипломатам. Суровая реальность вынудила заду­маться о смене экономического курса. 24 января 1980 г. совет ми­нистров изменил правила, введенные в годы Второй мировой вой­ны для «защиты турецкой лиры». Были сняты многочисленные ограничения на владение, перемещение и продажу иностранной валюты.

Мало кто в Турции понимал, что это решение запускает ме­ханизм радикальной трансформации. Вскоре экспорт пошел в рост, появилась твердая валюта, экономика стала расти как на дрожжах. Произошедшие изменения положили начало росту на базе экспорта, который продолжается поныне. Спустя сравни­тельно небольшой промежуток времени турецкая экономика ин­тегрировалась в международную и превратилась в 17-ю экономику мира и шестую экономику Европы по объему ВВП. Турция также стала членом «Большой двадцатки».

Выбор в пользу экспортно-ориентированного экономическо­го роста в 1980 г. был первым из двух важных событий, вызвав­ших трансформацию внутренней и внешней политики. Турция превратилась в «торгующее государство», где главную роль игра­ют экономические соображения, а не факторы безопасности в чис­том виде. Говоря иначе, концепцию безопасности переосмыслили, признав, что экономика играет ведущую роль в ее обеспечении, тогда как в прежние годы этому не придавалось такого большого значения.

Второе важное событие - конечно, окончание «холодной войны», ознаменовавшееся распадом Советского Союза и Варшав­ского договора. Исчезновение «врага» означало, что у стран НАТО стало меньше ограничений в выработке внешней политики и уста­новлении более тесных отношений с бывшими противниками, включая Россию. Можно сказать, что 1991 г. явился точкой отсче­та новой внешней политики.

Торговая ориентация побуждает Турцию искать новые рын­ки по всему миру. Помимо непосредственных соседей - России и бывших советских республик - это также Балканские государства и страны Ближнего Востока, Африка, Китай и остальная Азия, а также крупные государства Латинской Америки. Все эти рынки стали важными мишенями для турецкой экономической экспан­сии. Когда экономические соображения приобрели гораздо боль-Шее значение для выработки внешнеполитического курса, турец­кие правительства начали более чутко относиться к политическим интересам стран, с которыми Анкара расширяла или планировала расширять двустороннюю торговлю.

Во внутренней политике, что не менее важно, избиратели стали оценивать то или иное правительство в основном по эконо­мическим успехам. Аргументы, основанные на идеологических клише и / или соображениях укрепления безопасности, которые сопровождаются призывами «потуже затянуть пояса», пользуются все меньшей популярностью. Кроме того, поскольку страна все более процветает, в основном благодаря частной инициативе, гражданское общество чувствует себя сильнее и увереннее, выдви­гая требования к власти. Независимые организации гражданского общества также усиливаются и распространяются. Турецкая поли­тика становится более демократичной, и общественное мнение играет растущую роль.

Если коротко обобщить сказанное, то после 1991 г. турецкая внешняя политика претерпела существенные изменения, которые можно разделить на два периода. На первом этапе Турцию можно охарактеризовать как лояльного союзника, интересы которого ши­ре интересов Альянса. На втором - как самостоятельного игрока на мировой арене. Первый период, начавшийся в 1991 г., продол­жался до выборов 2007 г. Во втором периоде страна находится сейчас.

С 1991 г. внешняя политика Турции была нацелена на разви­тие более тесных и многоплановых связей с бывшими противни­ками, а также странами, недавно получившими независимость. Должное внимание уделялось сохранению и совершенствованию хороших отношений с Западом, поскольку Анкара считала, что ее основные интересы находятся там. О том, какое значение Турция придавала связям с Западом, лучше всего судить по ее настойчи­вому стремлению присоединиться к Европейскому союзу. Турция проявила заинтересованность в тесных отношениях с Европейским экономическим сообществом сразу после его возникновения. Кульминацией стало заключение в 1963 г. Договора об ассоцииро­ванном членстве Анкары, в 1970 г. он был дополнен протоколом о трехступенчатом процессе, который подготовит страну к интегра­ции в ЕС. Нежелание быстро двигаться к цели было взаимным. С одной стороны, Турция опасалась, что полноценное членство серьезно подорвет независимость и хрупкую экономику. С другой -Европа не хотела, чтобы неразвитая экономика Турции тяжелым бременем легла на плечи более продвинутых европейских госу­дарств. Тем не менее в 1996 г. был заключен Таможенный союз.

Хотя Турцию в отличие от ряда восточноевропейских стран не пригласили присоединиться к ЕС на встрече 1997 г. в Люксембур­ге (что вызвало энергичные протесты с ее стороны), в 1999 г. в Хельсинки она была объявлена страной-кандидатом, и в 2005 г. начала переговоры о вступлении.

Турция с готовностью участвовала в совместных акциях с НАТО. Она выделяла войска для участия в миротворческих опера­циях в Ливане, Сомали, Боснии, Македонии, Косове и Афганиста­не. Также она оказала поддержку введению бесполетной зоны на севере Ирака в рамках военно-гуманитарной операции «Утеше­ние», призванной помочь курдскому меньшинству. Единственное крупное разногласие этого периода имело место в 2003 г., когда Турция не позволила Соединенным Штатам использовать свою территорию для отправки войск в Ирак. Оглядываясь назад, можно понять и объяснить нежелание Турции сотрудничать с Вашингто­ном в этом вопросе. Анкару беспокоило, что американская интер­венция стимулирует курдский сепаратизм в Юго-Восточном регионе страны, граничащем с Ираком. Турция была также озабо­чена тем, что ее пособничество США подорвет улучшающиеся отношения с арабским миром. Однако вскоре Вашингтон и Анкара начали латать дыры, поскольку у них слишком много общих инте­ресов. И если бы отказ Турции пропустить американские войска стал развилкой в двусторонних отношениях, это нанесло бы ог­ромный ущерб обеим сторонам. В этот период Турция прилагала усилия, чтобы развивать связи с соседями, а также улучшать взаи­модействие со странами Ближнего Востока. Она начала выстраи­вать контакты с теми регионами, с которыми у нее раньше их не было, например с Африкой к югу от Сахары и Латинской Амери­кой. Интенсифицировались и отношения с Россией, прежде всего за счет расширения экономических связей. Россия - не только об­ширный рынок для турецких товаров и услуг, но и важный источ­ник поставок энергоносителей.

Июльские выборы 2007 г., похоже, стали поворотным мо­ментом во внутренней и внешней политике Турции. Они проде­монстрировали растущую поддержку Партии справедливости и развития, а также тот факт, что оппозиция слишком слаба, чтобы бросить вызов правительству. К этому времени турецкая экономи­ка стабильно росла шесть лет подряд. Став более уверенным в се­бе, правительство постепенно перешло к более независимому внешнему курсу, особенно после назначения министром иностранных дел Ахмета Давутоглу. Считается, что он оказывал большое влияние на выработку внешнеполитического курса еще до назначения, а получив министерский портфель, сформулировал новые принципы внешней политики. В сжатом виде доктрина Давутоглу звучала так: «Никаких проблем с соседями» - мирно раз­решать любые споры и конфликтные ситуации с соседними госу­дарствами. Давутоглу также провозгласил, что любое событие, происходящее в пограничных регионах, не может не волновать Турцию, и она непременно будет там присутствовать. Эта доктри­на внешне не противоречит общей ориентации страны на поддер­жание связей с западными союзниками. Тем не менее центр тяже­сти перемещается на соседние государства и регионы. Но, что важнее, Анкара начала проводить независимую внешнюю полити­ку, не всегда совпадающую с приоритетами традиционных союз­ников.

Однако Турция по-прежнему намерена вместе со своими традиционными союзниками участвовать в построении такого ми­ра, в котором преобладали бы демократические ценности и ры­ночные институты и где отношения не строились бы на примене­нии силы. Именно эта ориентация на общие ценности составляла основу сотрудничества с союзниками по НАТО в прошлом и оста­ется фундаментом партнерства со странами Запада. В частности, в последнее время Турция поддерживала западных союзников в Египте, Ливии и Сирии. Та же общая ориентация побудила Анкару дать согласие на размещение натовских радаров в Восточной Тур­ции в рамках противоракетной обороны. Союзники Турции при­ветствовали ее инициативы по углублению мирного процесса. В частности, они одобрили посредничество Анкары на перегово­рах между Сирией и Израилем для сближения позиций по вопросу о Голанских высотах в 2008 г. Точно так же получили широкое одобрение усилия Турции по смягчению позиции в отношении Армении, хотя они и не принесли заметных успехов.

Однако продолжение союзнических отношений не позволяет закрывать глаза на серьезные проблемы. Это трения между Турци­ей и ЕС, между Турцией и США, а также стремление Анкары иг­рать более заметную роль в мировой политике в связи с ростом ее экономической мощи и влияния. Наверное, стоит проанализиро­вать эти три главные причины разногласий.

Хотя трансформация турецкой экономики и ее интеграция в мировую экономику усилили желание Турции стать полноправ­ным членом Евросоюза, окончание «холодной войны» и последо­вавшие изменения в области европейской безопасности снизили 122 заинтересованность в этом Брюсселя. В турецко-европейских от­ношениях появилось три проблемных области.

Во-первых, политики ЕС указывают на проблемы в области соблюдения прав человека. Анкара пытается соответствовать ожи­даниям Европейского союза, производя изменения на законода­тельном уровне, обучая чиновников более чуткому отношению к соблюдению прав граждан и создавая специализированные агент­ства для устранения недостатков, отмечаемых ЕС. В Турции даже ограничена власть военных, которая была постоянным поводом для критики со стороны Брюсселя. Это произошло благодаря су­дебным процессам, на которых за подготовку интервенции и за деятельность, дискредитирующую гражданские власти, были осуждены высокопоставленные военные чины.

Вторая проблема - это Кипр. Во время последнего крупного расширения Европейского союза Греция пригрозила сорвать весь процесс, если Кипр не войдет в состав объединенной Европы. Брюссель уступил давлению, тем самым нарушив фундаменталь­ный принцип, гласящий, что кандидат на присоединение к ЕС должен прежде уладить все споры с соседними странами, чтобы они не оказались головной болью Брюсселя. Став членом Евро­союза, Кипр решил, что ему не нужно идти на компромиссы в деле объединения острова. Логика Никосии состоит в том, что, учиты­вая желание Турции присоединиться к ЕС, объединение и так про­изойдет рано или поздно.

Однако факты свидетельствуют об обратном. Хотя Кипр за­блокировал восемь или более разделов на переговорах об интегра­ции Турции, позиция Анкары о характере приемлемого решения не изменилась, зато возникли другие «осложнения». Турция бло­кировала сотрудничество между ЕС и НАТО, поскольку Евросоюз не вправе представлять интересы Турции при планировании обо­роны Западной Европы. В свою очередь, Кипр не может быть до­пущен на советы НАТО. Не так давно между греческим Кипром, с одной стороны, и турецким кипрским государством и Турцией - с Другой, разгорелся новый конфликт по поводу разведки нефтега­зового месторождения в исключительной экономической зоне ост­рова. Хотя Кипр является одним из препятствий на пути дальней­шего строительства отношений между Анкарой и ЕС, имеются и Другие помехи, усугубляемые склонностью некоторых членов Ев­росоюза использовать разделенный остров в качестве предлога для отказа в предоставлении Турции полноправного членства. Так что не следует переоценивать роль одной маленькой страны в этом деле.

Это приводит к третьей проблеме. Некоторые ключевые члены Евросоюза, такие как Франция и Германия, сомневаются в целесообразности интеграции Турции, предлагая ей в качестве альтернативы особые отношения. Хотя иногда главной причиной их позиции называют отсутствие культурно-религиозной общно­сти, не следует упускать из виду, что присоединение Турции изме­нит баланс внутри единой Европы и бросит вызов франко-германскому кооперативу, которым Европейский союз сегодня является.

Турецко-европейские отношения сегодня находятся в со­стоянии стагнации. Анкара утратила первоначальный энтузиазм по поводу присоединения к европейской семье, хотя последние пра­вительства Турции подтверждают преданность европейским цен­ностям. Со своей стороны, ЕС не сумел стать тем центром силы, которым стремился быть, и сегодня столкнулся с серьезными эко­номическими проблемами. Стороны делают все возможное для того, чтобы отношения не были окончательно испорчены. Турция строит важные двусторонние связи с отдельными членами Евро­союза, которые ей выгодны и интересны. Несмотря на разговоры о том, что Турция рано или поздно вольется в ЕС, в настоящее время нет убедительных доводов в пользу столь радужного будущего турецко-европейских отношений. И перспектива вступления в Ев­росоюз все в меньшей степени определяет проводимую Турцией внешнюю политику.

После окончания «холодной войны» в турецко-американ­ских отношениях постепенно нарастало напряжение. Американ­ское руководство, привыкшее определять стратегии и политиче­ский курс НАТО, полагало, что продолжит действовать в том же духе. Турция же считала себя вправе действовать более самостоя­тельно с учетом резко изменившихся обстоятельств. Понимая общность интересов и желая сохранить тесные связи, установив­шиеся в годы «холодной войны», Анкара и Вашингтон попытались подыскать подходящее выражение, чтобы описать свои взаимоот­ношения. Поначалу охарактеризовав их как «стратегические», они затем предпочли фразу «образцовое партнерство». Хотя это опре­деление не указывает на конкретный характер отношений, ясно, что обе стороны хотели бы сотрудничать для продвижения общих интересов. Оба государства отличаются прагматизмом, они ориен­тированы на будущее и стараются не зацикливаться на прошлых разногласиях. Однако наличие многочисленных центров силы и влияния в американской политической системе чревато возникно­вением неожиданных проблем во взаимоотношениях. Деятель­ность этнических лобби в Конгрессе США, особенно в Палате представителей, привела к принятию эмбарго на поставки воору­жений в Турцию, которое длилось с 1974 по 1977 г. Совсем недав­но возникла напряженность в связи с принятием резолюций о ге­ноциде армян. Хотя этот документ не дал конкретных результатов, подобные шаги крайне эмоционально воспринимаются турецкой общественностью, и она, в свою очередь, может заставить прави­тельство предпринять радикальные шаги, которые станут настоя­щим испытанием для «образцового партнерства».

До недавнего времени Анкара могла рассчитывать на под­держку еврейского лобби, которое выступало противовесом ар­мянскому и греческому влиянию в американском Конгрессе. Од­нако постепенное ухудшение отношений между Израилем и Турцией, начавшееся с жестких израильских бомбардировок сек­тора Газа, достигло кульминации, когда израильтяне убили девять турецких граждан на борту корабля, перевозившего гуманитарную помощь для жителей сектора Газа. Американо-израильский коми­тет по общественным связям (А1РАС) осудил действия Турции как провокацию, так что Анкара больше не может рассчитывать на поддержку еврейского лобби в американском Конгрессе. Несмотря на имеющиеся и потенциальные проблемы, обе страны зависят друг от друга, а значит, приложат силы к тому, чтобы сохранить дружеские, рабочие отношения. Турции не только нужны амери­канские разведданные и некоторые передовые виды вооружений для противодействия курдскому терроризму на северо-востоке страны, но и более широкие гарантии безопасности, которые дает членство в НАТО. Соединенным Штатам нужно работать с Тур­цией для стабилизации положения на Ближнем Востоке.

В последние годы целый ряд факторов привел к тому, что турецкие политики и стратеги стали считать свою страну регио­нальной державой, способной влиять на мировую политику. Прежде всего этому способствовали впечатляющие экономические Достижения, страна постепенно перестала полагаться на поддерж­ку и помощь других государств и международных организаций. Появившиеся экономические ресурсы дали Турции возможность оказывать помощь более бедным государствам, входящим в сферу ее интересов, таких как республики Центральной Азии, а также Небольшим и сравнительно бедным Балканским странам. Притязаниям Турции на роль регионального лидера также способствовал отказ других стран, таких как Египет, от традиционной роли лиде­ра арабского мира. Способность вести переговоры с конфликтую­щими сторонами только укрепила Анкару в новой роли. Наконец, лидерство Турции упрочилось благодаря наличию в ней дееспо­собной демократической системы, позволяющей на протяжении последнего десятилетия формировать стабильные и эффективные правительства.

Ни один из этих факторов не мог бы объяснить устремлений Анкары, если не принять во внимание желание примерить на себя роль регионального и мирового лидера в международной полити­ке. Когда новое политическое руководство Турции стало уверен­нее действовать на международной арене, его посетило болезнен­ное осознание того факта, что существует мировой порядок с устоявшейся философией, ценностями, кодексами поведения, ос­новополагающими предпосылками и международными организа­циями. Оно также осознало, что мировой порядок устроен пре­имущественно в интересах победителей во Второй мировой войне, а новичкам нелегко стать частью этой системы и оказывать влия­ние, даже несмотря на возросший политический вес и экономиче­ское влияние.

Турецкий премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган, разоча­рованный неэффективностью, неискренностью и двойными стан­дартами, присущими нынешнему мировому порядку, решил одно­временно сотрудничать с его ключевыми игроками и бросать ему вызов. Соответственно, Эрдоган проголосовал против резолюции Совета Безопасности ООН о введении санкций против Ирана и выступил с резкой критикой Объединенных Наций на сессии Ге­неральной Ассамблеи в сентябре 2011 г., в то же время одобри­тельно высказавшись об операциях НАТО в Ливии.

Некоторые обозреватели назвали подобное поведение «са­моутверждением третьего мира», другие говорят, что уместней вспомнить о «голлизме». Вместо того чтобы мучительно подби­рать подходящий термин, лучше описать эту линию поведения по существу. Новая внешняя политика Турции ревизионистская по риторике, но вполне традиционалистская по фактическим дейст­виям. Риторика частично может быть конвертирована в реальную политику, если будут подходящие условия на международной аре­не, но это прояснится лишь в среднесрочной перспективе. Турец­кому премьер-министру нравится бывать с визитами в странах ре­гиона, где ему удается заручиться поддержкой широких масс при помощи ревизионистской риторики и заявлений о поддержке де­мократизации. Он добился изоляции Израиля с целью принудить его положить конец бедствиям палестинского народа, но пока этот курс не принес реальных плодов. Если говорить о прагматичных действиях, Эрдоган добивается отмены визовых ограничений между Турцией и странами региона, а также роста торговли и ин­вестиций с соседями.

Похоже, что Анкара продолжит подобную политику по мере дальнейшего перемещения центра силы из Евроатлантического региона к Азии. Было бы ошибочно приписывать Турции такие грандиозные внешнеполитические цели, как руководство всем му­сульманским миром или восстановление Османской империи. В действительности мы наблюдаем формирование средней держа­вы с честолюбивым руководителем, которая порой переоценивает свои возможности, но нацеливается на усиление позиций и влия­ния в период мирового экономического кризиса и в условиях быстро меняющихся обстоятельств.

Как изменение турецкой внешней политики влияет на рос­сийско-турецкие контакты? Нынешний уровень отношений, при котором между двумя странами растет торговый оборот, отменены визовые ограничения и Россия намеревается построить атомную электростанцию в Турции, - неотъемлемая часть перемен. Нет ос­нований подозревать, что эти связи, особенно в сфере экономики, не получат развития в предстоящие годы. Однако можно смело предположить, что помимо сотрудничества между двумя странами будет развиваться и определенная конкуренция.

В чем суть этой конкуренции? Во-первых, претензии Турции на роль региональной державы подразумевают те территории, ко­торые Россия склонна считать зоной своего исключительного влияния. Речь идет прежде всего о Кавказе и Центральной Азии. Во-вторых, если Россия заинтересована в монополизации поставок энергоносителей и маршрутов их доставки в Европу, то Турция заинтересована в их диверсификации. В-третьих, Россия отождеств­ляет себя с авторитарными режимами на Ближнем Востоке, тогда как Турция привержена демократическим переменам. В-четвер­тых, Россия является бенефициаром мирового порядка, сложивше­гося после Второй мировой войны, который Турция оспаривает. Можно легко добавить и другие области соперничества, со време­нем неизбежно возникнут новые.

Психологический надлом, который России пришлось пере­вить в связи с ее низведением с позиций сверхдержавы до уровня державы средней, региональной, а также ощущение опасности в связи с подобными переменами; авторитарный характер россий­ского политического строя, недостатки юридической и правовой системы, неспособность к развитию подлинно рыночной экономи­ки, стремление использовать экономические инструменты для дос­тижения политических целей - все это составляет фон, на котором любые незначительные проблемы способны легко перерасти в серьезные трудности. Турция, со своей стороны, может стать из­лишне самонадеянной из-за укрепления позиций на международ­ной арене и недостаточно учитывать российскую психологию или озабоченности. Эти непростые обстоятельства требуют благоразу­мия, осторожности и терпения для поддержания и развития взаи­мовыгодных отношений.

 «Россия в глобальной политике», М., 2011 г., Т. 9,

№ 5, сентябрь-октябрь, с. 124-138.

ИлтерТуран,

Профессор политологии (Стамбул)